Воль - Шум слепых

Внутри, так глубоко, куда и мысли боялись соваться, всё бурлило, как в жерле ещё не разродившегося вулкана. Он бы не только Помпеи залил, залил весь этот проклятый мир, растворил бы каждую крупинку, сделал из всей пустыни мёртвую гладь, на которой только скользить и мазаться остывшей магмой.

Руки тряслись от напряжения. Тело требовало пощады. Душа умоляла припасть к земле. Разум убеждал образумиться.

Чем была я лучше Того, кто мирно, никого не трогая, никого, не прося о помощи, самодовольно сидел посреди жёлтой пустоты и вслушивался в перекаты песчинок? Я потащила за собой. Совсем не жалея. Совсем не понимая. Свою злобу на себя сорвала неосознанно на него.

Осознание этого подарило мне противоядие от эгоизма – боль. Навечно. Навсегда.

Не забуду.

Не позволю забыть.

Буду каждый день просить прощения.

Опустилась с полным покаянием перед лежащим на спине. Мои ладони, израненные от трения, в мозолях, посмели притронуться ко лбу мужчины, что не смел от стыда и осознания своей ущербности открыть. Как же ему было тяжело. Как же ему было больно.

Слёзы текли как речки бурливые с горы, редкими каплями они нечаянными плесками падали на его волосы, на лоб, незаметно, горячо, просящие милость. На лице незнакомца уже не было гнева. Не осталось ничего. Всё выгорело. Маску отрешённости пришлось надеть существу по собственной воле, чтобы попросту не растерять весь свой грозный вид.

Лёгкая понимающая усмешка.

А мои пальцы продолжали молить. Щёки – краснеть. Голова – гудеть. Надвигалась буря.

Такой песчаной бури не было с момента моего прихода. Вовремя удалось накрыть нас халатом, упасть ниц в его грудь, лишь бы закрыть лица от режущего злого ветра, за которым спешили десятиметровые волны песков, галопом скачущих по пустыни, в целях у которых было лишь желание уничтожить всё живое.

Волны хлестали меня по спине, по затылку, словно плети, рассекая мышцы, не жалея, зло, прозорливо укоряли за беспечность и излишнее «трудолюбие». Терпеть злодеяния природы пришлось долго.

Когда всё кончилось, нас уже давно похоронил песок. Много часов пришлось потратить, чтобы выбраться и вытащить существо, вяло следовавшего за мной. Мы оба устали. Мы оба изнемогали от слабости, поэтому через пару километров, откуда выползли, сделали привал и уснули.

Солнце не думало заходить. Оно продолжало светить всем на зло, освещая путь, отражаясь в каждой крупинке, раздражая. Ветры не думали стихать. Так и стремились отхлестать меня песком, чтобы разделить нас с путником. А само существо и не скрывало дурной характер, оно уже шло само, по поясу, послушно, но проявляя излишнее напыщенность и скептицизм.

Однако прогресс был на лицо. Мне даже показалось, что с такими темпами мы дойдём до конца испытания, но кто знал, что на этом всё только начинается? Только и могла догадываться, что всё будет только злей с повышенными ставками.

Чёрных песчинок становилось больше. Теперь не составляло труда их разглядеть. И скоро, как по ощущениям, из вечно жёлтой пустыни мы должны были попасть в иссиня-чёрную, ещё более мёртвую. Это, признаюсь, очень пугало. Зловещее подкрадывалось. Сбивало с начертанного пути.

Порой даже я не желала никуда идти. Пересиливала и шла вперёд, потому что дала слово, да и за мной шло существо, только начавшее доверять. Я шла, глотая слёзы, страх и крики, глушимые. Почти молчала, боялась спугнуть хрупкую связь между нами. В этой тягучей тишине, выматывающей сильней от продолжительных путешествий по сторонам света, чувствовала себя потерянной… одинокой, ещё более несчастной, чем перед встречей с путником.

Становилось не по себе от веющего от него холодом. Хотелось скрыться, сбежать, только не чувствовать его мертворожденную ауру грешника, отзывающее в каждом тяжёлом шаге, напоминавший путь как на казнь. Его тень, испепелённая солнцем, продолжала скрывать мою, полностью опустив свою на меня, заставив принять его, как себя, растворяя все мысли, чувства, индивидуальность – личность. Теперь я была не я. Я не кричала, не гневила Вечных существ, не требовала спуститься вниз, не пела задорные протяжные песни, а как хотелось! Как мечталось вновь заполнить пустоту звуками и оказаться посреди хора, пускай непрофессионального. Как же хотелось выразить печаль, копившуюся в бренном теле.

Вулкан кипел. Лава подступала к жерлу.

На изводящем нас небом подступалась невидимая гроза.

Мы были на пределе.