Сара Блэкли-Картрайт: Красная шапочка (последняя, неизданная глава)

Валери поспешила следом, приблизилась к нему, в муке скорчившемуся на снегу. День выдался просто чудесный: луна все еще видна в небе, буря улеглась.

К обуви лип снег, словно пытался удержать людей. Питер упал на колени, и она, заливаясь слезами, точно так же опустилась рядом. В отчаянии они потянулись друг к другу; встретились в поцелуе губы. Ужас от содеянного, стыд и торжество — все перемешалось. Питер совершил для Валери все, что мог, а она не верила, она его подозревала. Теперь осталось сделать только одно. Отдать ему свою любовь. Тяжелая мужская рука скользнула по ее телу, нашла ее руку. Вторая ее кисть сама добралась до его пальцев. Обнимая друг друга, они делились своим теплом в холодном заснеженном мире.

Валери и Питер медленно пробирались к полузамерзшей реке. Он тянул тележку с покойником, а Валери то и дело наклонялась, подбирая камни покрасивее и поглаже.

— Его никогда не найдут. — Питер дотронулся до ее щеки. — Тебя сочтут ведьмой.

Она хмуро кивнула.

На причале она глядела в сторону, пока он перекладывал труп в лодку и вспарывал Сезару живот. Она один за другим отдала ему камни, все так же отводя глаза. Щелк да щелк — голоса камней далеко разносились в стылом воздухе; слабенькие, они прямо-таки терзали ей слух. Но вот голыши уместились в теле мертвеца, только один остался в руке Валери.

Девушка поднесла его к губам. До чего же холодный, аж больно. Она вручила камень Питеру, а затем продела в иголку темную нитку и тоже протянула ему.

Когда Питер сделал свое дело, лодка выплыла на середину реки. Ветер трепал рубашку Сезара, оголял бесформенный, туго набитый камнями живот, рану с зигзагами шва. Питер было потянулся к трупу, но Валери удержала его руку.

Она думала об отце. О том, каким его знала всю жизнь. О странноватом, мягкосердечном человеке, который подливал горячую воду в ее купель, и учил перевязывать раны, и хохотал на бегу, когда они разрушили осиное гнездо.

«Папа… Папочка, куда же ты ушел?»

Лодка качалась, камни, смещаясь, постукивали — как сердце…

Наконец Валери кивнула, и Питер аккуратно приподнял тело ее отца и дал ему соскользнуть в воду. Оно медленно скрылось с глаз, лишь рука на миг задержалась над водой, словно Сезар прощался с дочерью, которую так любил.

Лодка возвратилась к причалу, и Валери сошла. А когда повернулась, он уже греб прочь.

— Питер!

Он не смотрел на нее. Взор его был обращен на отравленную руку.

— Я не желаю тебе зла, — печально сказал Питер, — а потому должен уйти. И пока не научусь владеть собой, не вернусь.

— Я буду ждать.

И наконец, почувствовав силу своей решимости — и решимости Валери, — он повернул голову, посмотрел ей в глаза, впустил ее в себя на миг.

— Знал, что ты это скажешь.

А потом перевел взгляд туда, где серая вода смыкалась с серым небом, туда, где его ждало безвестное будущее. Валери стояла на причале, пока лодка и гребец не превратились в одно далекое смутное пятнышко.

Тогда она отправилась домой, чтобы ждать.

Ждать хоть всю жизнь возвращения своего возлюбленного Волка.