Сара Блэкли-Картрайт: Красная шапочка (последняя, неизданная глава)

С топором в руке он устремился на Сезара. Валери вздохнула с облегчением: ну вот и конец чудовищу. Но ее отец с невероятной быстротой вскинул руку, и лезвие застыло в дюйме от его лба.

— Как ты узнал? — прорычал он.

Валери отпрянула к стене, прижала руки к грубому дереву. Что же делать? Ее все еще мутило — сказывались ушиб головы и запах похлебки.

На другом краю комнаты шел поединок. Молодой лесоруб напирал, на шее, обтянутой воротником, вздулись жилы. Оба дрались молча — но это было красноречивое безмолвие, лютое и кровожадное.

Ходили ходуном половицы, клубами вздымалась пыль. Вот крепкий кулак Сезара угодил в цель. Питер устоял и ответил сплеча, достав до челюсти. Валери даже не поморщилась, желание увидеть монстра поверженным, мертвым овладело ею целиком. Сезар больше не отец ей. Он даже не человек, а Волк. Сгусток зла, который необходимо уничтожить.

Двумя руками Питер занес свое оружие, чтобы вонзить острую сталь в голову Сезара, но в последний миг тот поднырнул, обхватил противника и швырнул через всю комнату: в щепки разлетелись полки возле ткацкого станка, посыпались на пол разбитые склянки. Питер беспомощно осел, а Сезар подскочил, свирепо ударил ногой. И еще раз, и еще!

— Отец!

Сезар остановился и медленно повернулся к Валери.

Дочь его была похожа на икону, на девочку из сказки. Как раньше он казался ей идеальным отцом, так и перед ним предстало вдруг то самое чадо, о каком он всегда мечтал. На ее лицо ниспадал алый капюшон, и она прижимала к груди корзинку.

— А я тебе кое-что принесла, — произнесла она самым что ни на есть бархатным голосом.

— Что? — прорычал Сезар.

Он стоял, и сопел, и сверлил корзинку глазами. Но почему-то не решался приблизиться.

— Сейчас покажу, — ласково пообещала девушка.

Он взглянул на поверженного Питера, потом снова, с нежной отцовской гордостью, на Валери.

— Ну давай показывай. — Сезар взял тряпицу, вытер рот.

Валери протянула корзинку, лишь самую малость приподняв крышку. Пока Сезар словно зачарованный вглядывался в щель, девушка посмотрела на Питера, потом выразительно перевела взгляд на лежащий в нескольких футах от него топор. Оборотень не отрывал глаз от корзинки, не замечал, с какой сверхъестественной быстротой двигается его враг.

И вот — разворот с одновременным замахом, и лезвие вонзается Сезару в спину. Расколота лопатка, торчащая рукоять напоминает ангелово крыло…

Сезар вскинулся, обеими руками схватился за топорище. Даже не в горле у него, а где-то гораздо глубже зародился бешеный рев, голосовые связки затрепетали, как натянутые резиновые жгуты. Это зверь в нем рвался на поверхность, но Валери опередила.

— Вот что я тебе принесла!

Девушка сдернула платок, явив глазам монстра содержимое корзинки. Руку отца Соломона с окоченелыми пальцами-крюками, сжимающими в мертвецкой хватке ничто.

Валери посмотрела прямо в затопленные ужасом глаза отца.

«До чего же проще стать зверем, чем прожить такую вот жизнь», — подумала она.

И прежде чем Сезар успел шевельнуться, она совершила то, чего уже не исправить. Схватила холодную конечность и вонзила ему в живот острые серебряные когти. И держала, и налегала, пока ядовитое серебро разбегалось по его телу.

На миг Валери встретила его взгляд — словно ее собственные глаза блеснули в зеркале. Она слышала дыхание отца, тяжелое, как у запыхавшегося ребенка. А потом он упал. Мертвый.

И в том, что он не оживет, Валери была абсолютно уверена.

Валери стояла со слезами на глазах, какие-то бессвязные слова срывались с уст. Приблизился Питер, обвил руками хрупкие девичьи плечи, прижал ее к себе и держал, пока она не затихла.

Она смотрела на безжизненное тело — не зверя, убившего столь многих любимых ею людей, а родного отца. Ей и самой хотелось умереть. Все рухнуло. Ничего не осталось. Жить больше незачем.

— Прошу тебя, уведи меня отсюда.

Питер взял ее за руку — и вдруг поморщился, и разжал пальцы, и отстранился.

— В чем дело? — недоуменно посмотрела на юношу Валери.

Тот не хотел отвечать. Но в конце концов приподнял разорванный рукав и буркнул:

— Он меня укусил.

На руке зияла ранка, в ней уже вскипала отравленная злом кровь.

— Питер… — Валери похолодела от ужаса.

Он лишь головой покачал — самому не верилось, что случилось непоправимое.

— Когда придет кровавая луна, я стану таким, как он. Зверем.

Питер выскочил за дверь и даже не слез, а свалился с дерева — панический страх затмевал его рассудок.