Аноним Эйта - Опасайся дверных ручек (СИ)

Собирать памятные вещички голыми руками было чревато очередным «приходом», мало ли что у Яльсы может быть повязано вот с этим вот фарфоровым косоглазым песиком или расписной деревянной кошечкой? На столе перчаток не оказалось, и Юлга никак не могла вспомнить, куда еще она могла вчера их сунуть. Так что она без долгих раздумий просто натянула на ладони рукава пижамы. Они, конечно, растянутся, но вряд ли хозяйка будет возражать. Судя по тому, что Юлга вчера увидела, Яльса была зашуганной и набожной девочкой.

Какой класс? Седьмой, восьмой? Да и Ярт тогда был не старше. Разве может что-то настолько серьезное начаться так рано? Разве может из детской влюбленности что-то вырасти?

Юлга, за плечами которой было семнадцать лет и опыт всех ее подружек, раньше бы сказала — нет. Не может. Это все недолгое и переходящее. Погуляли? Поцеловались? Ну вот и вся любовь, дальше-то и делать нечего.

Однако Яльса была другая, она к своей влюбленности относилась основательно. Юлга готова была побиться об заклад, что если она схватится за ручку шкафа еще раз и посмотрит повнимательней, то разглядит нафантазированную Яльсой свадьбу и их с Яртом детей. Правда, сама мысль еще раз погрузиться в то воспоминание вызывала у нее ужас и тошноту.

Юлга не любила свой дар не за то, что он позволял ей подглядывать в чужое прошлое, а Юлгина совесть против этого протестовала. Будь все так, было бы слишком просто. Он не позволял: он силком тащил поглядеть на самое пикантное и интересненькое, на самое запретное и сокровенное, на самое жуткое и отвратительное, на самое прекрасное и святое, словом, на все то, что вызывало у владельца воспоминаний больше всего эмоций.

А теперь, как оказалось, еще и предметы стали опасны.

Это ведь были чужие эмоции, Юлга вовсе не хотела их разделять. Она же не Варт…

Она внезапно представила, что могло бы быть, возьми она Варта за руку. Вообще она не слишком-то часто держалась с людьми за руки кожа к коже, да и… Окос забери, как бы она не огребла не только его ужасов, но еще и отголосков чужих! А жаль.

Варт ей понравился, она была совсем не прочь подержаться с ним за руки на каком-нибудь колесе обозрения, и чтобы вечерний Тьен за окном кабинки сиял и переливался всеми своими огнями и огонечками. Варт бы смотрел бы на нее этак таинственно и в глазах бы у него плясали загадочные блики… А Юлга бы сидела и вот вообще бы ничего не подозревала.

Поймав себя на том, что прикидывает, совместимы их дары или нет, Юлга схватилась за голову. Яльсино безумие что, заразно? Когда? Когда она успела так расслабиться? Варт. Учится. В Ведомственном! И будет обязан отработать по специальности пять лет! Как такому вообще можно доверять? То есть, конечно, будь она простой гражданкой Кетта, человека надежнее, чем человек Ведомства, она бы найти не могла. Однако Юлга уехала из Хаша, маленького закрытого городочка на окраине Кетта, чтобы избежать любых контактов с Ведомством.

Ведомство занималось защитой магов от магов. Не только преступлениями, связанными с использованием магических способностей, хотя такой отдел там тоже был и считался самым спокойным. Туда отправляли бездарей и выходили на пенсию.

Однако Юлгина мама, а до нее бабушка работали в другом отделе, отделе следящих-сопровождающих, куда должна была попасть и Юлга. Там занимались зачисткой тех, кто не справлялся с собственной магией. Таких было не то чтобы много, но достаточно.

Да, огневики иногда взрывались, и Юлга не могла поручиться, что дом Яльсы — это теракт, а не огневик, прочитавший в детстве сказочку о Фениксе. Тьеновские многоэтажки, особенно те, новые, в девять этажей, вообще Юлгу пугали: слишком много людей в одном месте.

Некроманты иногда действительно поднимали мертвецов, целители запускали в чужих организмах такое, что страшно представить… Да вообще любой спятивший, сорвавшийся маг — это страшно, Юлга знала не понаслышке. В Хаше однажды сорвался телекинетик — безобидные, слабые ребята, только и могут что вещички двигать, верно? А если куда-то исчезнут все ограничения? Телекинетик не может сдвинуть гору только потому, что он об этом знает. Запусти в люди чистый лист и попробуй его остановить…

У Юлгиной матери правая кисть — сухая, не движется, застыла птичьей лапой. Селия Наль — левша, но работать с даром предпочитает именно этой, правой рукой.

Потому что телекинетик был ее первым делом и иссушенная до кости рука — доказательство ее глупости. Селия Наль знала, что телекинетик не может ничего поделать с живой плотью. Ошибка. Потому что телекинетик не размышлял о возможностях: он просто изъял из ее руки кровь и жонглировал этими шариками, жонглировал — и тихо, счастливо, по-детски смеялся. А Селия уже никак не могла отнять руки от его локтя, и ей оставалось только настроиться на его память. Юлга видела это своими-не своими глазами.