Тайрин Кинкейд - Песнь волка

феромонов отправил радиоволны на частоте 1-800 «Радио «Пара» еще до того, как

человеческие органы чувств увидели эту женщину или уловили чувственный аромат мха и

ягод. Учащенное сердцебиение…взволнованное ожидание…нервозность — вот он,

источник всего этого.

Брик никогда прежде не видел эту женщину, но он…знал ее. Почему-то он ее знал.

Аромат нахлынул на него снова — древесный, свежий и сладкий.

Внезапное осознание чуть не сбило Брика с ног и вернуло во дворик, где у него над

головой парил ворон, черным силуэтом мелькая в ветвях эбонитового дерева на фоне

дневного неба. Это она не отставала от Брика, когда он мчался под полной луной. Бросала

в него шутки ради грецкие орехи. И это она спасала его из бездны отчаяния, оставляя на

крыльце блестящие подарки. Его ворон. Его…

«Аннабель Ли».

Брик замер — скорее обмер — когда одна изящная рука поднялась выше, чтобы

умыть лицо. Вторая рука согнулась в локте так, что он представил себе движения ладоней

по грудям. Гладить и снова гладить. Ничего общего с купанием. Закрыв глаза, Брик чуть

не застонал, представив себе гладкую полную плоть под женскими пальцами, которые

дразнят соски, превращая в затвердевшие от возбуждения пики.

Брик назвал ее имя вслух? Она его услышала?

Никоим образом она не могла узнать, что он за ней наблюдает. Брик вдруг потерял

дар речи и поглупел. Оказался неспособным пошевелиться, не считая члена, стоящего по

стойке смирно в тесной власти джинсов.

Обычно в присутствии перевертышей, особенно членов стаи Блэк Хиллс, Брика

бомбардировали их мысли и разговоры. Техники тайцзы-цюань, которым научил Джи,

помогали, в чем Брик убедился во время своих визитов в Теневое Сердце. Но, как бы

пристально Брик ни смотрел на изящную женскую спину, он не слышал…ничего. Ни

звука. Даже гула. «Тишина гармонизирует энергетику», — как сказал старый вер-медведь

19

в те редкие моменты, когда делился своей мудростью. Тишина дала Брику покой, стала

успокоительным источником его внутреннего мира, «Бенгей»14 для души, глушителем

лязгающих нервов.

В таком случае, неужели перед ним человек? Рядом с людьми Брик не погружался в

хаос, ведь в отличие от оборотнических, человеческие голоса были для него просто

шепотом, вроде жужжания комаров. Никакие видения смерти не преследовали его.

Но эта женщина… Брика окутала благословенная тишина. Успокаивалась дикость,

готовая вот-вот вырваться на свободу, и на подчинение которой он потратил десятилетие

жизни в лесах наряду с долгими часами тренировок тайцзы-цюань, усмиряющих

врожденную склонность к жестокости. Склонность, которая, несмотря ни на что, всегда

таилась внутри, стремясь выйти на поверхность.

Закрыв глаза, Брик вдохнул запах женщины.

— Брик.

Он зажмурился, а затем распахнул глаза. Резкий грубый слог его имени сорвался с

этих губ мягко и мелодично, как песня, оказывающая волшебное влияние.

Успокаивающая. У Брика в голове играла нежная музыка, словно саундтрек в фильме,

неповторимая тема, становящаяся громче, когда героиня появляется на экране. Только вот

саундрек был беззвучным. Тишина. Брик не слышал сокровенные мысли женщины. Он

купался в спокойствии, но не сделал ничего, чтобы приглушить свое сексуальное

влечение.

Брик был все еще возбужден, а может даже сильнее прежнего. Он хотел эту

женщину. Ужасно хотел. Волк нетерпеливо вышагивал, и если бы Брик не натянул

поводок жесткого контроля, то зверь бросился бы к ней. Они оба ее хотели.

— Обернись, Аннабель Ли. Дай посмотреть на тебя.

Она не двигалась, замерев на месте, и лишь опустила руку.

— Почему ты так меня называешь…? Аннабель Ли?

— Другого имени я не знаю.

— Саммер, — сказала она. — Я — Саммер.

Да. Определенно. Когда созревают сладкие ягоды.

— Покажись, — неистовое возбуждение делало его голос хриплым и прерывистым.

Слишком резким для такой нежной женщины. — Обернись, — прошептал Брик. — Я хочу

увидеть твое лицо, — он зарычал прежде, чем успел сдержаться. — Твою грудь.

Тогда она обернулась и, медленно двигаясь в воде, оказалась лицом к Брику.

Он набрал в легкие воздух, а его сердце бешено забилось в груди. Саммер была

сногсшибательна и великолепна. Капли воды, стекающие по ее золотистому телу,

искрились на солнце. Она сияла. Все естественное. Никакой косметики. Ничего

искусственного. Именно такая, какой должна быть женщина. И больше. Гораздо больше.