Екатерина Оленева - Абьюз

Давай, догони меня, стерва!

А если так?..

Крутой вираж влево, так резко, что тяжёлую машину заносит с такой силой, что я могу рукой коснуться асфальта и как наждаком сорвать кожу до костей.

Получи, дорогой папочка, обожающий контролировать всех и вся! Здесь, в огромном транспортном потоке, между небом и землёй, ты не можешь мной управлять. Ни мной, ни преследующей меня старухой с косой.

С трудом, но мотоцикл удаётся выровнять.

Музыка в наушниках гремит, ревёт, как турбины самолёта, надрывно и неистово. Металл визжит. Пахнет палёной резиной и мокрым асфальтом.

Полицейская машина возмущённо засверкала мигалкой.

О! Вот теперь интересно! Игра пошла всерьёз.

Наклоняюсь вперёд, почти сливаюсь с железным конём в одно целое, будто я – его продолжение, а он – моё.

Мы с ним тонкие, а полицейский жучок по сравнению с нами толстый, массивный и неповоротливый.

Крутой вираж направо, потом налево – скользкой юркой серебристой змеёй проскочить между другими автомобилями.

Сигнальте, возмущайтесь, сколько хотите. Я ничего не слышу кроме музыки и тока собственной крови. Плевать на красный свет. Плевать на брызги грязи, летящие из-под колёс.

Риск. Адреналин. Скорость.

Понимая, что на большой дороге я могу спровоцировать парочку металодробильных аварий, я свернула на узкие дворовые улочки. Город я знаю отлично. Дочь крысы – крыса, а уж кому лучше крыс знать сточные канавы, канализации, отхожие места и тайные лазейки?

Вперёд, принцесса подворотен! Между мостовых опор, дворовых арок, по узким тропкам между заброшенных гаражей, заборов, гор битой щебёнки.

Вырулив из очередной подворотни, я была вынуждена ударить по тормозам – наперерез встала одна из полицейских полосатиков, отчаянно и зло переливаясь красно-жёлтыми огнями.

Что ж? Заезд окончен. Я, кажется, проиграла этот кон?

По счастью, полицейский оказался симпатичным и молодым, не старше тридцати. Праведный гнев весьма шёл к его простоватому, но честному лицу.

– Вы нарушаете общественный порядок! – сообщил он мне. – Будьте так любезны, предъявите права.

Я стянула шлем, с удовольствием полюбовавшись на его вытянувшееся лицо.

Глухой переулок. Ночь. Полоумная баба на байке. Блондинка, затянутая в кожу, как женщина-кошка.

Соболезную, парень. У тебя неприятности.

– Какая досада, – пожала я плечами. – Забыла права дома.

– Права, пожалуйста, – холодно потребовал он, сжимая челюсть и яростно блестя глазами.

Парень был явно не из тех, кому нравится долго бегать за девушками.

А мне очень нравятся мужчины, которые пытаются выполнять свой долг, даже поймав богатую блондинку в тёмном переулке. Такие бриллианты в нашей жизни попадаются всё реже. Буду к нему добра.

– По правде говоря, права я вовсе не забыла. У меня их просто нет. Я – несовершеннолетняя.

Всё, сказанное мной ложь. Права были со мной. Но не станет же он меня обыскивать? А если и станет – не беда. Мне это будет только на руку.

– Несовершеннолетняя? Отлично!

Да, не плохо. Не жалуюсь.

– Давай-ка, вытяни руки.

– Зачем? – подозрительно сощурилась я.

– Надену наручники и провожу в участок. Оттуда свяжемся с твоими родителями, поговорим. Думаешь, можешь безнаказанно нарушать общественный порядок?

Вообще-то я так и думала. Но разглагольствовать на эту тему только время зря терять. Не говоря ни слова я, имитируя послушание, протянула сложенные лодочкой руки вперёд.

Полицейский, доверчивый дурачок, шагнул вперёд, громыхая наручникам. Этими же сложенными руками, украшенными вовсе не перстнями, как ему показалось в полумраке, а кастетом, я, используя элемент неожиданности, ударила его прямо в лицо, в переносицу.

Обильно брызнувшая из носа и рассеченной кожи на лбу кровь ожидаемо его ослепила и дезориентировала.

Людям свойственно бояться собственной крови, но пока он ещё не понял, что происходит, поэтому даже не испугался.

Следующий удар был нанесён расчётливо и умело – в солнечное сплетение. Такие всегда выбивают дух и заставляют сгибаться пополам.

Действие номер три – замкнуть приготовленные для меня наручники на его запястьях, прицепив их к первой же попавшейся поверхности.

Попалась металлическая ограда.

– Ах, ты!.. – выругался он.

– Ну зачем так грубо? – поморщилась я, смеясь.

Его кровавые сопли мне удовольствия не доставляли. Достав платок я, словно заботливая мамаша, утёрла ему нос.

Я сегодня такая добрая, сама себе удивляюсь.