Анна Плеханова - Загадки гигантской планеты

– Который сейчас час? – поинтересовалась я.

– Не понимаю, о чём ты.

– А представление о времени ты имеешь?

– Разумеется, – ответил Шан. Есть прошлое, настоящее и будущее.

– Ну а если нужно встретиться с кем-то в определённый момент, что тогда?

– Пользуюсь тулиром или, на крайний случай, робота посылаю.

– А что это – тулир?

– Устройство для передачи звука на расстояния. Если знаешь номер нужного человека, то легко созваниваешься с ним.

– Понятно. Типа местного телефона.

– Не понял.

– Просто на Земле тоже пользуются тулирами, правда, называем мы их по-другому. А скажи, почему солнце не заходит?

– Это обычное явление. На одной стороне планеты день, на другой ночь. Через полгода всё меняется.

– Просто отлично, – рассердилась я и отодвинула от себя тарелку с недоеденной жёлтой массой.

Честно говоря, мозги у меня просто пухли, так как я никак не могла уяснить себе жизнь в безвременье. Прошлое, настоящее и будущее – понятия не очень-то конкретные, а хотелось чего-то более чёткого и ясного. Находясь на Земле, я привыкла смотреть на часы, куда-то спешить, возможно, опаздывать. Но, по крайней мере, ориентировалась в пространстве. Здесь же всё было шиворот-навыворот, и это жутко раздражало. Шан казался невозмутимым. Он и говорил не так быстро, как я, и все его движения были какими-то уж слишком спокойными, размеренными, что ли. Посмотрев мне в лицо водянисто-серыми глазами, он сказал, что подготовил для меня мастерскую, где я смогу заняться своими непосредственными обязанностями. Я почувствовала какое-то облегчение внутри себя. А ведь действительно, ну какая разница, который сейчас час, зима или лето? У меня вновь появилась возможность творить и наслаждаться этим. Шану не терпелось увидеть, на что я способна, как художник. А потому, встав из-за стола, он позвал меня за собою. Пройдя вдоль стеклянных коридоров, мы оказались в небольшом прямоугольном помещении. В самом центре стоял мольберт, а рядом с ним – металлический столик с аккуратно выставленными на нём красками. У дальней стены находились холсты. Уверенно войдя в комнату, я тут же ощутила себя в привычной рабочей обстановке, что по-хорошему всполошило меня, подняло настроение. Шан встал напротив и предложил нарисовать его портрет. Это, прямо скажем, озадачило, так как я предпочитала несколько иное направление в живописи.

– Понимаешь в чём дело, Шан. Я вообще не пишу портретов.

– Как это? Ты же художник.

– Но мне близка сюрреалистическая манера письма.

– Что это значит?

– В живописи много направлений. Например, импрессионизм, абстракционизм, реализм и другие. Существуют различные жанры, такие как пейзаж, натюрморт, портрет. Я предпочитаю фантазировать на свободную тему, но это всегда что-то сказочное.

– Понятно, – нахмурился Шан. – Я, пожалуй, пойду, а ты рисуй. Попозже вернусь и посмотрю, что у тебя получилось.

– Ладно. Только не торопись. Мне необходимо время, хотя здесь это понятие слишком условно.

В комнате не поставили стульев, и я уселась прямо на пол. Просто взять кисть и начать писать очередной шедевр не представлялось возможным. Мне хотелось подумать, сосредоточиться, ведь всё, что произошло со мной, казалось таким необычным и странным. Моё недавнее состояние на грани смерти, неожиданное появление Шана. Он спас меня, дал надежду на более яркую жизнь, на будущее. Планета, на которой я очутилась, полностью перевернула моё представление о вселенной. Я и мечтать не могла, что увижу чудеса в повседневном, реальном мире. Удивительные гигантские растения и животные взбудоражили моё и без того необузданное воображение. Мне вдруг захотелось наполнить белый бездушный холст сочными живыми красками, чтобы передать эмоции, переполнявшие меня. Я взяла в руки кисть, и началось волшебство. Бесстрастное мёртвое полотно стало превращаться в живописное радужное пространство. Я ощущала творческий подъём, который необходим любому художнику. Словно отрешившись от всего, что окружало меня, черпала фантазии из души, как из сокровищницы, открытой в моменты радостного вдохновения. Не знаю, сколько прошло времени, ведь на Крадолле оно было слишком относительным. Но по меркам Земли, думаю, пролетело часов восемь, не меньше. Я отошла от картины и с облегчением вздохнула. Мои эмоции будто выплеснулись на холст, и это наполнило его ярким ослепительным светом жизни. Конечно, картина ещё нуждалась в доработке, но пока мне хотелось немного отдохнуть. Выйдя из мастерской, я сразу же направилась в кухню, чтобы подкрепиться. Там застала Шана, но он не ел, а просто беседовал с Керой.