Анна Плеханова - Загадки гигантской планеты

© Плеханова А., текст, 2018

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2018

Утро началось, как обычно – суматошно и беспорядочно. Бегом спустившись в метро, я влилась в толпу спешивших людей. Обдумывая на ходу очередные проблемы, абсолютно не вникала в окружающую обстановку. Внезапно всё вокруг меня поплыло, закружилось. Упав на спину, я ощутила холод гранита и липкий страх, сдавивший мне сердце. Жгло в груди, и звон в ушах смешивался с нарастающим гулом поездов. Толпа зевак, склонившаяся надо мной, мешала дышать, и я хватала ртом воздух, пытаясь наполнить лёгкие, но не очень-то с этим справлялась. Что случилось потом, помнилось смутно. Суета, помощь врачей – и, наконец, глубокая бесконечная тишина. Сумерки наполнили комнату причудливыми тенями, и было неясно, утро сейчас или вечер. Ветви деревьев заглядывали в окно и кивали мне, как старой знакомой. Их зелёные листья безмолвно шептали слова сочувствия, и я принимала их с благодарностью. Краски становились всё ярче, и жёлтый солнечный свет залил комнату. Он будто преобразил её, и, оглядевшись кругом, я невероятно остро ощутила реальность. Она навалилась на меня тяжестью белых стен, капельницей и шершавым больничным одеялом. Прикрыв глаза, почувствовала себя лучше. День пронёсся, как в забытьи, а вечером пришёл Глеб и сел рядом с моей кроватью. Осунувшееся лицо мужа с продолговатыми морщинами на лбу выражало заботу и сострадание. Он говорил об инфаркте, домашних проблемах, ещё о чём-то. Я слушала вполуха, стараясь не вникать в подробности разговора. Он держал мою руку, а его глубоко посаженные глаза смотрели мимо меня. Невзирая на прожитые годы, мы так и остались друг другу чужими, но сегодня я радовалась его приходу. Поджавший тонкие губы муж казался растерянным и отстранённым. Ему было неуютно со мной, но я не осуждала его за это. Наконец, исчерпав все темы, Глеб сухо чмокнул меня в щёку и поднялся. Попрощавшись, быстрой походкой направился к двери, точно хотел поскорее отделаться от тягостного затянувшегося свидания. В последующие дни мы виделись крайне редко. Разумеется, у меня имелись друзья, но в реанимацию их не пускали. Скука и одиночество стали неотъемлемой частью моей болезни. Тоскливое ощущение пустоты, ненужности почти сломило меня. Лёжа в палате, я подводила итоги своей не очень-то длинной жизни. Яркой, насыщенной и полной всевозможных событий. Страсть, одержимость искусством наполняли смыслом всё, что меня окружало. Мой художественный талант обнаружили довольно рано, и долгие годы учёбы я удачно его развивала. В свои тридцать достигла высот, к которым стремилась. Картины, которые я писала, дышали жизнью, и их сочные краски будили воображение. Пронизанные светом, они никого не оставляли равнодушными. Находясь в белой комнате, я страдала от отсутствия цвета. Мне безумно хотелось раскрасить безликие унылые стены яркими пятнами разных оттенков. Дни и ночи тянулись невыносимо долго, и тоска изнуряла меня больше болезни. Я вспоминала беззаботное прошлое. Весёлые посиделки в моей мастерской с друзьями. Наши шумные и восторженные разговоры о новых картинах, выставленных в галереях. Это было восхитительное время моей юности, когда казалось, что всё лучшее ещё впереди. Так в один из вечеров я и познакомилась с Глебом. Он выглядел приятным молодым человеком, но совсем не вписывался в нашу компанию. Спокойный, неразговорчивый, с серьёзным взглядом тёмных вдумчивых глаз. Я не думала о семье, о детях. Для полноты жизни мне вполне хватало искусства. Но своей настойчивостью Глеб изменил мои планы на будущее, и теперь я сожалела об этом. Без сомнения, тогда он любил меня, но, увы, я не испытывала того же. Годы, прожитые вместе, не принесли нам счастья. Вечером мне стало хуже. Холодный липкий пот покрыл всё тело, а тупая боль в сердце не давала вздохнуть. Неимоверная слабость и тошнота вызвали приступы паники. Всё кружилось, плыло перед глазами, и я с трудом различала врачей, суетившихся надо мною. Темнота словно накрыла меня собой и придавила немыслимой тяжестью. Сколько так продолжалось, не знаю. Открыв набрякшие веки, я тут же наткнулась на фигуру мужчины, сидевшего у кровати. Молодой, лет тридцати, не больше. Его светлые коротко постриженные волосы отливали матовым блеском. Идеальный контур лица сочетался с правильными чертами. Удивительно, но я давно не встречала таких красавцев.