Шеррилин Кеньон - Ловец снов

Тоска.

Он жаждал Мегеару и злился из-за ее утери. Никогда за всю историю человечества он не чувствовал ничего подобного. Предполагалось, что боги сна лишены эмоций… по крайней мере, всех, кроме боли. Им была оставлена лишь одна эта эмоция, чтобы другие боги могли контролировать и наказывать их.

Вот только он не чувствовал боли в груди. Эмоции Мегеары все еще ощущались им как свои собственные, что лишь подтверждало, насколько сильными были ее сдерживаемые страсть и ярость.

Сначала она вызвала у него мимолетное любопытство. Яркостью и красочностью снов. Два необычайно редко встречающихся качества. Обычно людские сны — это сплошной туман, редеющий просветами черно-белых картинок.

Большинство богов сновидений обходило такие сны стороной, особенно ловцы за эротическими снами. Такие Скоти[14], как Арик, всегда искали более дерзких людей. Зачем кружить в снах лишенного воображения человека, когда целью является испытать через спящего чувства и эмоции?

Поэтому его родичи просматривали сны в поисках тех, кто мог творить красоту и дать Скоти то, в чем они нуждались.

Сны Мегеары утопали в искусных ощущениях. Когда он впервые наткнулся на нее, она купалась в шоколадной реке.

Покачиваясь на расплывчатой поверхности одной из комнат стробилоса, Арик закрыл глаза, чтобы вызвать воспоминания. Внутри него, несмотря на прерванную связь, все еще оставался след ее страсти, что позволило ему воскресить в памяти то удовольствие, которое он испытал, найдя ее той, первой, ночью.

Даже сейчас он мог ощутить на языке вкус шоколада, что слизывал с ее нагого тела. Почувствовать омывающее кожу тепло, когда они занимались любовью посреди реки. Сейчас, как и тогда, Арик хотел бы узнать, каким будет настоящий вкус шоколада в мире смертных.

Почему Мегеара получала от этого такое большое удовольствие?

Более всего он горел желанием узнать, какова окажется на вкус она . Какой аромат она будет источать?

Его член дернулся в сладостном предвкушении.

— Арикос?

Он отвернул голову от вспышки яркого света, прорезавшего темноту.

— Какого черта, М’Ордант, — зарычал он, узнав голос старшего единокровного брата.

— Это гнев?

Арик передвинулся так, чтобы встать напротив бога, который был одного с ним роста. У М’Орданта, как и у него, были темные волосы и ослепительно-яркие синие глаза. Весь их род был отмечен, наряду с неземной красотой, таким цветом глаз.

На этот раз, когда Арик заговорил, голос его был ровным и спокойным, как и приличествовало его проклятому роду.

— Откуда мне знать? Я не имею эмоций.

М’Ордант сузил глаза, и если бы Арик не знал его лучше, то поклялся бы, что брат был озадачен. Пусть они не могли чувствовать по-настоящему, но они научились подделывать мимику. Это меньше раздражало остальных богов.

— Ты провел слишком много времени с человеком. Тебе следует перейти к другому.

Таков был порядок. Скоти, подобным Арику, дозволялось забирать лишь излишки эмоций, чтобы помочь людям. Если Скотос слишком долго пребывал рядом с одним человеком, то он, теоретически, мог свести этого человека с ума или даже убить его.

Скоти обычно получали одно-единственное предупреждение, и если они ему не внимали, то Онерои выбирали одно их двух: либо покарать их, либо уничтожить. М’Ордант был одним из многих, кто отслеживал человеческие сны и контролировал Скоти.

— А если я не хочу ее оставлять?

— Ты споришь?

Арик выгнул бровь.

— Как я могу?

— Значит, ты с ней закончил. — И М’Ордант исчез.

Самым мудрым было бы внять предупреждению. Но Арика слишком сильно тянуло к его человечку, чтобы обращать внимание на слова М’Орданта. Для этого ведь нужно было испытывать страх… а Арик понятия не имел, что это такое.

Закрывая глаза, Арик все еще мог ощутить аромат плоти Мегеары. До сих пор мог различить на кончике языка вкус соленой сладости ее тела. Почувствовать ее прикосновение к его коже.

Нет, он еще не закончил с нею. Он только начал.

ГЛАВА 2

Геари, облокотясь на борт судна, следила взглядом за ближайшими шлюпками, скользившими по прозрачной глади воды, и не могла понять, что с нею было не так. Ее неудержимо клонило в сон, глаза закрывались сами собой, — совсем не похоже на нее.

— Мне кажется, у меня нарколепсия[15].

Тори остановилась возле Геари и оглядела ее сверху донизу.

— Может быть. Ты в курсе, что семьдесят процентов больных нарколепсией также подвержены приступам катаплексии[16]? — Но прежде чем Геари успела открыть рот для ответа, Тори сама себя опровергла: — Хотя, к тебе это не относится. Я не раз видела тебя в гневе, так что тебе этот чудный симптом явно не грозит. Само собой, нарколептики еще страдают яркими галлюцинациями при засыпании, а также при пробуждении. И, конечно, лунатизмом. Так, я знаю, что во сне ты не ходишь. А красочные видения у тебя в последнее время не появлялись?