Петр Семенов - Любовь и море

Из тумана забывчивости его вывел возглас Вани. Он посмотрел вниз и увидел, как гнется удочка в руках сына. Он подскочил во время, погасил энергию рыбы, метавшуюся в глубине, перехватив удилище из рук сына и дав маленькую послабку. Он сразу понял, что это сазан, только эта рыба так активно ходит на крючке. Вытащить её проблема, если крючок возле губы – тяжесть и бойкость помогут ей сорваться. Поэтому Андрей подтягивал её осторожно, не дергая. Вот показался плавник, хребет и, наконец, они увидели его всего в мутной воде. Сазан был килограмма на три. Он почти вытянул его из воды, держа леску уже руками и передав удочку Ване для страховки, а сам уже руками загреб рыбу и выкинул на берег, не пожалев ботинок.

Ваня упал на сазана и держал его обеими руками и прижимал грудью, пока тот не перестал двигаться.

– Ну, ты молодец, – сказал Андрей, вытаскивая крючок из щеки рыбы. – Такого сазана зацепил.

– Он не сразу клюнул, па, игрался вначале, я думал малёк. Поплавок прыгал, прыгал, а потом пошел вниз, и я натянул, – с веселым блеском в глазах рассказывал Ванечка, – как подсек! Он сам подсёкся. Я чувствую – большая рыба.

– Да, большой сазан, – смеялся Андрей. – Редко выпадает такая удача. Здесь я ни разу такого большого не ловил. Ну, неси тряпку. В мокрую завернём, она не пропадет до дома.

Пока Ваня бегал за тряпкой, Андрей сидел на корточках перед рыбой и смотрел на речку, на клонившееся к закату солнце. Было видно далеко, далеко ленточка шоссе, снующие по ней машины, мост через речку – все в синей дымке.

– Па, я принес, – сказал, задыхаясь, Ваня, протягивая ему тряпку.

– Я что подумал, сынок, – сказал Андрей, – давай отдадим рыбу дяде Аману. Его жена нам быстро приготовит ужин, а то ж мама сама чистить рыбу не будет, придется нам самим, а потом, может быть, и жарить тоже самим придется. А здесь мы с ними и покушаем, и поговорим о том, о сём. И им хорошо и нам.

– А я хотел ей показать, какую рыбу мы поймали.

– Ей лучше о рыбе не говорить. Она же не любит с нею возиться. Не будем её расстраивать.

– Ну ладно, – сказал Ваня.

Андрей взял сазана за жабры и отнес хозяину к его великому удовольствию.

Туркмены вообще мало занимаются рыбалкой, хотя рыба у них часто бывает на столе. Они в покупают её у русских рыбаков.

После этого они продолжили каждый свое дело – Андрей убирать кустарник и траву, а Ваня рыбачить.

Через час они сидели на туркменском ковре, расписанным золотыми нитками и национальными затейливыми красными и чёрными узорами, и лакомились свежеприготовленной, прожаренной в кипящем масле, с золотистой корочкой рыбой.

Аман рассказал, что взял в аренду участок земли в Хаузханском массиве и теперь выращивает на нем хлопок, кроме этой работы по обслуживанию сада гостиницы.

– Поливать хлопок надо каждую неделю, – говорил он, – приходиться ездить на машине. Не знаю, какая выгода будет, когда урожай соберем.

– Хлопок хороший, – сказал Андрей. – Но мне один раз пришлось переехать на другое место, первый раз не на тот сорт попал. А потом ничего, нормально качнул мёду.

Так они сидели и разговаривали за едой, а жена его время от времени, заходила в комнату, подавала то салат, то чай в маленьких фарфоровых чайниках. И она, и дети Амана ужинали в соседней комнате и являлись по первому требованию главы семьи.

Когда гости засобирались домой, Аман сказал ей что-то по-туркменски, и уже перед самым отъездом, она принесла им свежеиспечённый чурек – лепёшку и мешочек с творогом – чекизе, которое очень любил Андрей. Отказываться было неприлично, и Андрей, искренне улыбаясь, поблагодарил гостеприимного хозяина и хозяйку.

У въезда в город он остановил машину, поставив по привычке под раскидистое дерево у дороги, хотя солнце совсем склонилось к закату. Андрей решил поговорить с сыном. Он сказал ему правду.

– Ты помнишь Анну, ту женщину, которую мы встретили на море?

– Ту, что была с больным мальчиком, с Колькой?

– Да.

– Помню.

– Понимаешь, у нас с твоей мамой ничего не получается. Всё очень плохо. Так как мы живем – не должно быть.

– А как надо?

– Ну, надо, чтобы люди любили друг друга, чтобы уважали, чтобы каждый выполнял свои функции, а не перекладывал их на другого. Надо поддерживать друг друга в трудную минуту. А у нас этого нет. Я принял решение развестись с твоей мамой.

– А как же я?

– Тебе предстоит выбрать, с кем ты останешься. Я бы хотел, чтобы ты остался со мной.

– Но ты же уйдешь из дома.