Константин Белых - Записки неизвестного поэта. Том 1. Дорога

Ибо любые свидания – это реклама, скрывающая до семидесяти процентов дефектов и недостатков. А реальная жизнь от рекламы ой как далека. Ежедневно созерцать истинного человека без прикрас и при этом осознавать, что ты не можешь без него жить, есть, спать, является проявлением любви. А если ты готов порвать с половинкой только лишь потому, что он или она громко швыркает чаем за обедом, или пойти попробовать другое, более свежее, тело на стороне, или ещё хуже – поднять руку из-за сделанного тебе замечания, то, значит, не любовь скрепляла ваши узы, а влюблённость, или физиология, проще говоря. Учёные, кстати, выяснили, что во время влюблённости верхняя часть головного мозга наполняется допамином. Тот же самый эффект наблюдается и при употреблении кокаина. Запомни, Илья, влюбиться легко, а вот полюбить – очень сложно. Это огромный совместный труд и упорная работа над собой. Умение не только брать, но и отдавать, жертвовать, смиряться. Поэтому я ещё раз тебя спрашиваю: кто для тебя Марина? Сногсшибательная красотка с изящными ногами, грудью и попой или человек, ради которого ты готов навсегда поставить на кон самое дорогое, что у тебя есть, – свободу? Сейчас ты на этот вопрос ответить не сможешь, потому что у тебя включена физиология, но когда ты заменишь её сердцем и разумом, ответ придёт сам собой. Я не пророк, и никогда им не был, но мне почему-то кажется, что не в Марине кроется твоё счастье.

– А в ком? – слегка охрипшим голосом спросил я.

– В той, ради которой ты будешь готов не задумываясь расстаться с жизнью.

Больше Лев не произнёс ни слова. Он снова отвернулся к реке и начал кидать в неё маленькие камушки, которые подбирал у себя под ногами. Не скажу, что я был очарован его речью, но здравые нотки уловить всё же успел. Хотя отказываться от Марины из-за этого не собирался вовсе.

Пользуясь возникшей паузой, я, прогнав в уме ещё раз то, что мне сказал только что Лев, принялся записывать:

«Форд» подал сигнал, означающий, что пора продолжать путь. Мы встали с камней, пожали друг другу руки, после чего Лев по-дружески мне подмигнул, и направились к машине. В это время уже и Марина с Милой быстрым шагом спускались по ступенькам, держа в руках пластиковые бутылки с водой. Лев подскочил к Миле и взял бутылку из её рук.

– Дай попить, умираю.

Мила забрала бутылку обратно.

– С ума сошёл. Это святая вода, её не пьют. Пойдём в машину. Пора уже.

– Значит, водопроводную воду с бактериями и хлоркой пить можно, а святую и чистую, как они считают, пить нельзя. Где логика?

– Логика в том, что нам нужно торопиться, – сказал я. – Слышишь, сигналят?

Ехать оставалось примерно три часа. Мы в предвкушении хорошего отдыха делились планами по его благоустройству. Постепенно разговор становился всё монотонней, и дрёма начала одолевать нас. Первыми вырубились Васёк и Мила. Лев пытался читать взятую из дома книгу, но скоро понял бесполезность данного занятия и тоже заснул. Дрон смотрел в окно, а мы с Мариной играли в подкидного дурака. В конечном итоге сон одолел и её. Положив голову мне на плечо, она засопела, словно ребёнок. Стараясь не разбудить, я, легонько обнял её. И вот тут вновь возникло то самое чувство, когда земля, словно воздушный шар, начала медленно уплывать из-под моих ног…

Уставшая бабочка летела из последних сил, всё ниже и ниже опускаясь к земле в поисках пристанища для отдыха. Но земля, будто противясь незваному гостю, чернела как ночь, лишь изредка открывая крохотные участки травы. Правда, проку от них было мало, потому что они уже либо высохли на солнце, либо обросли противным и колючим репьём. Крылья, как передние, так и задние, конечно, порхали и двигали вперёд усталое туловище, но было ощущение, что ещё чуть-чуть – и они откажутся выполнять свою работу. И тогда ждёт неминуемое падение, прямо сюда, на голую, пыльную землю, на которой буквально через пару минут можно оказаться в клюве голодной птицы или в лапах страшного шершня. Такое унылое и проклятое, как окрестила его бабочка, место ей приходилось пролетать впервые. До этого её с распростёртыми объятиями встречали поляны, на которых огнями горели красные маки, лужайки с приветливыми ромашками и даже сады с удивительной красоты лилиями. А в этом месте не было даже самого обыкновенного одуванчика, с которым можно уютно скоротать время. Всё указывало на то, что это поляна смерти, забравшая жизни многих её соратников, которые однажды точно так же по глупости или незнанию залетели сюда. Да что говорить о бабочках и цветах, если это чудовищное место не пощадило даже самой обыкновенной травы, превратив её в жёлтую и грубую солому. Пути назад не было, вернее, он был, но запаса энергии и сил, чтобы его проделать, не осталось совсем. Выход только один: садиться прямо сюда, в толстый слой пыли. Теоретически, конечно, есть вариант, что удастся провести время отдыха незамеченной, но шанс этого так мал и хрупок, что возлагать на него надежды смешно и нелепо. Вся жизнь бедной бабочки предстала в этот момент перед глазами. Ей вспомнилось, как она целыми днями легко и беззаботно порхала, наслаждаясь тёплым солнечным светом, заходила в гости к любимым цветам, которые щедро угощали её своим нектаром. Очень любила находиться неподалёку от моря и слушать пение волн. Но самое главное – ей доставляло несказанное удовольствие слышать, как остальные восхищались её красотой.