Константин Белых - Записки неизвестного поэта. Том 1. Дорога

Он ещё раз взглянул на небо и увидел, как сквозь тучи и туманную дымку пыталось пробиться солнце, которое в окружении этих недругов было похоже на белый бильярдный шар и совершенно не слепило.

Этот пейзаж немного взбодрил его, и он окликнул своего помощника:

– Юнус, подойди ко мне.

Помощник явился практически мгновенно. Его смуглое тело и накачанные мускулы производили такое впечатление, будто перед глазами стоит молодой Рэмбо, готовый пуститься в очередной бой, но на самом деле бойцовских качеств небеса ему не дали совершенно, зато наделили острым аналитическим умом. А что касается накачанного телосложения, то оно предназначалось для соблазнения противоположного пола и в редких случаях для устрашения врагов.

– Слушаю, дядя Билял, – слегка склонив голову, произнёс он.

– Подготовь, пожалуйста, подробный отчёт о приезжающих, затем собери всю команду, но сначала принеси мне завтрак.

– Всё сделаю, дядя Билял.

Помощник скрылся из виду, затем появился вновь, подал на стол кофе с дымящимся в лаваше шашлыком и убежал выполнять оставшиеся поручения. Отправив в рот сочный кусок баранины, не забыв перед этим обмакнуть его в соус, он, блаженно закрыв глаза, откинулся на спинку кресла-качалки и принялся не спеша водить челюстью. Проглотив яство, он проделал ту же самую операцию со следующим куском, но глаза при этом оставил открытыми, устремив их вновь на небо, принявшее в данный момент вид огромной яичницы, внутри которой насыщенным желтком красовался солнечный круг, заставляя слегка прищурить очи. Это означало, что день будет погожий, а раз так, то и всё остальное тоже должно пройти без эксцессов.

Проточная речушка на огромной скорости неслась вперёд, не замечая ничего на своём пути. Для неё не являлись преградами ни огромные булыжники, затаившиеся на дне, ни брёвна, служившие когда-то переправой. Грозно шумя, она словно давала знак, что шутить не намерена ни с кем, даже несмотря на свою небольшую ширину. Лёгкая прохлада, гуляющая у её берегов, гостеприимно приглашала путников на приятную передышку. Я и Лев расположились на огромном валуне и несколько минут молча смотрели на волны.

– Сохнешь по Маринке? – внезапно подал голос мой друг.

Я не сразу понял суть его вопроса и машинально переспросил, что он имеет в виду.

– Имею в виду твою слепую влюблённость, которая мешает тебе нормально жить, творить и работать.

– С чего ты взял, что она мне мешает? – я попытался беззаботно улыбнуться, но вышло, по-моему, не очень правдоподобно.

– А с того, что не родился ещё такой человек, которому бы она помогла.

– Старый, тебя с вина всегда на философию тянет? – тут уже я улыбнулся совершенно искренне. Лев не замечал моих улыбок и продолжал ораторствовать, глядя на реку.

– Я хочу, чтобы ты понял одну вещь, Илюха… – тут он обернулся ко мне, и я был слегка удивлён серьёзностью его глаз. Взгляд этот явно означал, что разговор предстоит далеко не шутейный.

– Что я должен понять?

Я продолжал играть роль непонимающего простофили в надежде, что Лёва махнет рукой и отстанет, но, похоже, его запланированную беседу было не так-то просто отменить. Тем временем он продолжал:

– Человеку свойственно как любить, так и влюбляться, с одной лишь разницей, что любим мы людей, а вот влюбляемся в их отдельные части.

– Ну ты загнул, философ!

– Вот теперь разгинай, но для начала ответь честно сам себе: ты любишь Марину или ты влюблён в красивые ноги Марины?

Честно признаться, я к такому разговору не был готов вообще и не понимал, для чего он затевается, но Лев, видимо, прочитал мои мысли и ответил:

– Я не пытаюсь тебе ничего запретить, также не преследую цели тебя отговаривать от чего-либо, просто я хочу, чтобы ты немного пошевелил мозгами наедине с собой и не наломал дров, от которых пострадаешь не только ты, но и другой ни в чём не повинный человек. То, что я тебе сейчас скажу, будет произнесено мной один-единственный раз, и больше этот разговор не повторится никогда. Дальше будешь думать и принимать решения сам.

– Хорошо, говори, ты меня даже немного заинтриговал. Лев повернулся ко мне всем корпусом, похлопал по плечу и начал излагать свои мысли:

– Что такое любовь? Это не розы, не конфеты, не поцелуи и даже не совокупление. Любовь – это фундамент нашего бытия. Ты боишься потерять свою Родину, потому что ты её любишь, ты боишься потерять своих родителей по той же самой причине, у некоторых такие же мерки и к домашним животным. Это и есть любовь, которая не допустит других мыслей на этот счёт. Но вот когда дело доходит до спутника жизни, то здесь люди почему-то начинают вносить какие-то поправки, как депутаты в Государственной Думе, и впоследствии перестают бояться потерять свою половинку. Подумаешь, развод. Не сошлись характером, погасла искорка, притупились чувства, – и множество других подобных отговорок. А всё потому, что у нас порой глаза включаются раньше, чем мозги, и происходит чудовищная по своей значимости подмена понятий. Любовь заменяется на влюблённость. Женщины смотрят на кошельки, а мужики на ноги. А сам человек – хозяин кошелька или ног – ставится на десятое или двадцатое место. А ведь любовь не ограничивает свои правила только на Родине, родителях и животных. Она распространяет их абсолютно на всё, что нас окружает. И спутники жизни здесь не исключение. Любить – это значит принимать человека таким, каков он есть на самом деле. Подчёркиваю, на самом деле, а не таким, каким он предстаёт перед тобой на романтических свиданиях.