Рита Толиман - Симметрия

– Живет себе, молится. Беззубый правда, – издалека начал он.

– Так ты реально в Аризоне был? – спросил Олег.

– В прериях. Я же давно хотел.

– Свободный ты человек! Я отвернуться не могу, кажется, без меня все развалится.

– Ну и что он тебе сказал? – торопила Криса.

– А ниче конкретного. Сказал, сам увидишь, курнуть дал.

– Траву, что ли?

– Особенную какую-то, аризонскую.

– Торкнуло?

– Глюки были, типа я в каком-то эксперименте участвую.

– Так ты узнал, что хотел?

– Узнал кое-что.

– Дим, расскажи! – распалилась Марта. Спичкин умел создать интригу.

– Расскажи, да покажи, – Дима взял паузу, за столом нависла тишина. – Травы я у него прихватил, знатная вещь.

– А-а-а-а! – заверещала Криса.

Спичкин вытащил из кармана два пакетика сухой смеси.

– Ну, налетай, – подзадорил он.

Комната наполнилась смрадом самокруток. Марта брезгливо затянулась. Ее лицо расслабилось, еще пару затяжек, предметы вокруг стали размываться, и все приятно закружилось. Свинцовые веки опустились, ослабело натяжение каждой мышцы лица, челюсть провалилась. Тело превращалось в мешок биомассы, растекающейся по мягкому креслу.

Марта неслась, как частица мироздания в пространственно-временном туннеле. И не могла контролировать свое движение, а могла лишь наблюдать за проносящимися мимо нее потоками таких же как она, крошечных единиц.

«Я частица, частица в потоке. Как молекула в струе воды, а может быть как атом гелия в солнечной плазме, или как там они называются? Элементарные частицы. А вдруг я фотон? Как же я смогу управлять собой, если я фотон? Мне страшно», – в сознании Марты пиксельное изображение множества частиц начало выстраиваться в картину, в которой угадывался человеческий образ. «Я сейчас увижу Бога», – подумала она и постаралась пристально всмотреться в изображение, чтобы не пропустить кульминацию. Марта ощущала, что соприкасается с чем-то большим, светлым. И впервые в жизни ее мучало чувство потери самоидентификации, невозможности осознать и контролировать себя. Когда образ начал приобретать очертания, она очнулась, обнаружив себя в компании друзей, отходящих от видений.

Дима протянул бокал шампанского.

– Как оно?

– Странное.

– Не сразу догоняет. Еще поймешь, – с ухмылкой заверил он.

Криса открыла глаза. Ее лицо вытянулось, скулы стали еще острее, а кожа бледнее.

– Вот и Кристиночка вернулась. Девочки, я выскочу на минуту, позвонить надо, – Спичкин вышел из комнаты.

– Не понял я эту дрянь. Напряг один, – Олег потряс головой, выпил стакан воды.

– И меня депресняк накрывает, – сказала модель и замахнула бокал шампанского.

Всем было не по себе от раскура.

– Димон-то куда девался? – спросил Макс Кузнецов.

– Позвонить вышел. Сказал, приход еще будет, – Марте было дурно, не хватало воздуха. Она встала, направляясь к двери.

– Я с тобой, – сказала Кристина и, взяв со стола клатч из змеиной кожи, пошла к выходу.

Когда вышли из ресторана, Криса держала в руках не изящный клатч, а грубую дерматиновую сумку. И вывеска у входа была не «Quantum», а «У Петровны». И не слепили повсюду столичные огни, а тускло горели несколько фонарей, освещая Богом забытую улочку провинциального городка. В нос ударил букет других, не столичных запахов. Веяло вовсе не смогом выхлопов и раскаленным асфальтом. Аромат зеленой листвы смешался с душком несвежего шашлыка, и едва уловимым испарением запревшей мочи.

Выглядела Криса иначе: от ее гламурности не осталось и следа. Она в балахонистой одежонке смотрелась как школьная библиотекарша или того хуже певчая в церковном хоре.

– Ля-я-я.... Это че, приход начался? – Марта озиралась по сторонам.

Ее взгляд остановился на остолбенело застывшей Кристине.

– Хи-хи-хи, – ужас подруги сменился истерическим смешком.

– Ты себя видела? – Марта заразилась ее смехом, – ты где такую палатку откопала? – она указывала на платье подруги.

– А ты как шалава с Минского шоссе!

Экстремально короткое платье сдавливало тело, мешая свободно дышать. Кричащий пурпурный цвет, который ненавидела Марта, резанул глаз.

Из кафе вышли ребята. Олег прибавил десяток лет и выглядел спившимся. Трехступенчатые мешки под глазами и резаные складки бороздили лицо. Даша выглядела измученной и болезненной. Макс – как парень со стройки. И Роберт – не светский лев, а обычный мужичонка, одетый в ширпотреб.

Таких гримас на лицах друзей Марта еще не видела. Мерцающая вывеска «У Петровны» подсвечивала растерянные физиономии зелеными пятнами, делая их похожими на существо с Диминой футболки, с такими же вылезшими из орбит глазами. Криса обдала их порцией раскатистого смеха.