Ким Харрисон - Немертвый в саду добра и зла

Толкаясь, она наблюдала, как город за окном менялся, профессиональные здания уступали место высоким тонким домам с дворами грязи размером с Бьюик. Ее сжатая челюсть расслабилась, когда дворы стали более хорошими и окрашенными свежей краской, более новыми, когда нумерация домов увеличилась. К тому времени, когда она достигла квартала Арта, проржавевшие, помятые машины сменились последними моделями дорогих автомобилей. Она наблюдала, как появляется дом Арта, ожидая еще два дома прежде, чем показать водителю, что она хочет выйти. Это не была отмеченная остановка, но он остановился, позволяя сердитым людям по пути на их работы обходить его, когда она мягко сказала «Спасибо» и вышла.

Она шла по улице, прежде чем дверь закрылась позади нее. Свободно размахивая руками, она сильно цокала каблуками, чтобы привлечь к себе внимание. Воодушевляясь, она уменьшила свой темп, чтобы приспособиться под ее уменьшенный вид. Цоканье было неестественным, и она опустила голову, как будто не желая быть замеченной, когда она слышала, что автомобили начали движение.

У дома Арта она заколебалась, делая вид, что проверяет адрес. Дом оказался меньше, чем она ожидала, хотя и ухоженный. Ее родители построили скромный особняк от денег с железной дороги, заработанных ее прадедом. Тщательно продуманные подземные квартиры были добавлены после того, как ее прабабушка привлекла внимание Пискари. У Арта не могло быть такой большой спальни; площадь двухэтажного дома была всего лишь пятьдесят на тридцать.

Прижимая к себе сумку, она поднялась по лестнице серией чопорных шагов. Тридцать лет назад дом был невысокого класса, и было очевидно, почему Арт нуждался в деньгах. Его процентного дохода, когда он умер, было достаточно, чтобы держать его в невысоком классе… в семидесятые. Инфляция опускала его по социально-экономической лестнице. Ему было нужно что-то, чтобы подняться, прежде чем он соскользнет в бедность за следующую сотню лет.

На двери была записка. Ухмыляясь, она сорвала ее и позволила ей упасть на кусты, чтобы ее нашла команда судебной экспертизы.

— Я опоздала? — пробормотала она, задаваясь вопросом, а вдруг он бездельничал где-то в передней части дома. Ее голос звучал высоко, когда она прокричала, — Арт, я принесла вино. Можно войти?

Ответа не последовало, таким образом, она открыла дверь и вошла в скромную гостиную. Занавески были открыты, и свет шел на нее. Она прошла в безупречную кухню с сухой раковиной. Снова были кожаные занавески скрытые позади легкой белой ткани, чтобы замаскировать их. Кожаные занавески не могли защитить немертвого вампира от солнца, но закладывание окон было против городских постановлений. Другая записка на внутренней двери приглашала ее вниз.

Она скривилась и начала хотеть, чтобы она устроила это ночью, таким образом, ей бы не пришлось играть в эту отвратительную игру. Сминая записку, она уронила ее на выцветший линолеум, сняла заколдованный серебряный амулет, дрожа, когда что-то потянуло ее ауру. Ее волосы потеряли свой золотистый оттенок, и она повесила амулет на ручка, таким образом, Кистен будет знать, где она была.

Постучав, она открыла дверь, чтобы найти нисходящую вниз лестницу и музыку. Она хотела быть раздраженной, но Арт провел свое исследование, и это был полуночный джаз, который ей нравился. Участок кремового ковра встретил ее, светясь под мягким светом ламп. Сжимая сумку, она позвала, — Арт?

— Закрой дверь, — прорычал он откуда-то. — Солнце встало.

Айви сделала три шага вниз и закрыла дверь, отмечая, что дверь была такой же толстой как деревянный гроб и укрепленной сталью с металлической перекладиной для запора. На стене были часы, наряду со страницами альманаха, календарем и зеркалом. У ее матери было что-то подобное.

Айви снова хотела унизить его, но это выглядело профессиональным и деловым. Никаких картин закатов или кладбищ. Единственная пометка на календаре была о ней — «встреча с Айви». Никаких восклицательных знаков, никаких сердечек, никаких других пометок. Слава Богу.

Она коснулась своего кармана, там где лежал амулет сна, и посмотрела вниз на вырез, где было липовое зелье. Ее раздражало, что она доверилась магии ведьм. Ей это не нравилось. Она ее не понимала. Она понятия не имела, как магия ведьм была настолько универсальной и намного менее сильной. У них был прекрасный маленький секрет, и они защищали его так же, как вампиры защищали свои сильные стороны: при необходимости действуя в открытую и скованные рамками закона, которые ничего не значили в трудную минуту.