Ким Харрисон: Грязная магия

Но его губы были настолько мягкими на ее губах, и ее дыхание ухватилось за глубину его чувств, его любви. Все это было для нее настолько всеобъемлющем и темным как безлунная ночь.

«Я была права», — подумала она, когда обвила его руками за шею и потянулась к нему. Она не могла остановиться, не тогда, когда он пытался дать ей свою любовь, и она нежилась в силе, которую он вкладывал в свой поцелуй, почти плача от ощущений, наполняющих ее. Это должно было произойти снова. Ничто не могло остановить это.

Том прервал их поцелуй, и она отшатнулась назад, пугаясь.

— Пожалуйста, — сказал он, дрожа от энергии, которую он отдал ей. — Для нас. Я хочу любить тебя, — умолял он. — Всю тебя во всем смыслах.

Миа прислонилась к веселой желтой стене кухни, ее пульс быстро несся, а подбородок был вздернул. Это было лучшее что, она чувствовала за недели. Она могла взять мир, сделать что угодно. Иметь это каждый день было бы выполнением ее самого глубокого желания. Люди были так неосведомлены, считая само собой разумеющимся то, что они получали друг от друга, никогда не зная об энергии, которую они передавали между собой. Но единственная причина, по которой она могла видеть это, состояла в том, что это было необходимо ей, чтобы выжить. Она могла истощить любовь Тома как вычерпывание воды из колодца, но это убьет его.

— Я боюсь, — прошептала она, хотя стояла мощная и сильная.

Дрожа, он шагнул вперед и взял ее за руки.

— Я тоже. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Загадывай желание.

Глаза Мии наполнились слезами, но они не проливались.

— Я желаю, — сказала она, ее голос дрожал, — чтобы этот человек был защищен от тяги к банши, чтобы любовь защищала и оберегала его, чтобы никакого вреда не приходило к нему через мою любовь к нему. — Она затаила дыхание, заставляя себя не принимать даже пучок эмоций, когда одна слеза упала каплей на их пальцы, присоединяясь к желанию.

Мгновение они ничего не делали, ожидая. На радио гитара сменилась целым оркестром, а Том смотрел на нее, широко раскрыв глаза, излучая надежду, которая заполняла комнату. Миа едва не падала в обморок от усилий, чтобы оставить ее нетронутой, чтобы сохранить ему силы.

— Сработало? — спросил он.

Сглатывая комок в горле, Миа выпрямилась.

— Поцелуй меня?

Она наклонила голову, когда Том наклонился к ней, его длинные руки придерживали ее за плечи. Роняя монету, чтобы та упала между ними, Миа неуверенно положила руки на его талию, не уверенная, как они почувствуются там. Она никогда не целовала его в ответ. С нежным вздохом Том встретил ее губы, и у Мии закружилась голова от воли, необходимой, чтобы удержаться от впитывания его.

«Стена», — подумала она, усиливая свою собственную ауру, чтобы разделить их, постепенно делая ее непрозрачной, а затем твердой. Она утолстила свою ауру так, чтобы ничто не могло проникнуть, ничто не могло прийти к ней. Он заполнил бы комнату своей любовью, и если бы она оставила его там, то он остался бы сильным. Его эмоция окатила ее как вода на пляже, и как волна, она вернулась обратно в океан, неуменьшенной.

И хотя это оставило ее трясущейся от голода, оно сработало.

Надежда сменила ее больную потребность в порыве, и так или иначе, Том почувствовал это. Возможно, из-за того, что его так часто пила банши, он стал чувствительным к эмоциям в комнате. Возможно, из-за его любви к музыке он мог читать их легче. Какой бы ни была причина он знал, что она ничего не взяла от него, как раз когда они разделили свой первый страстный поцелуй.

Отрываясь от нее, он пробормотал, запыхавшись:

— Миа, думаю, что это сработало.

Она улыбнулась ему, по-настоящему, и загнала вниз свое волнение, чтобы оно не разрушило ее контроль.

— Ты как?

В ответ он притянул ее себе, и с нежностью, родившейся в хрупком начале любви, он взял ее лицо в ладони и поцеловал ее снова. Миа чувствовала его губы на своих, но отгородилась, не позволяя, ни одной его эмоции мешать ей, как раз когда его руки оставили ее лицо и начали искать, его красивые длинные пальцы, экспериментально пробежались по ее коже под плечом ее платья. Это было в его глазах, долгое время, и Миа приветствовала его, как раз когда она изо всех сил пыталась оставаться пассивной, отказаться от инстинктов, чтобы вести его в более глубокое состояние уязвимости. Она хотела этого. Она так сильно хотела этого.

— Осторожнее, — прошептала она, ее сердце бешено стучало, когда одна его рука нашла кнопки на спине ее платья, и она задохнулась в волне жара, который распространяли его пальцы, расстегивая кнопки с мягкими хлопками вдоль ее позвоночника.