Марина Залесская - Предсказанная любовь

Девушка пахла нагретой солнцем ромашкой.

«Ветер принес её из страны вечного лета?»

– Вот так, – показывала девушка. – Видишь, змей хочет улететь, но отпускать его нельзя.

– Почему нельзя отпускать змея? Пусть летит, в небе ему будет лучше, чем на нитке, – возразил Даниель.

– Это простой, не очень хорошо сделанный змей. Плохие аэродинамические характеристики, – сказала она, – он взлетит, но быстро упадет. Вон туда, – девушка показала на берег. Ну, и не хочется его пока отпускать, не так ли?

– Это твой змей? – спросил Даниель, стараясь не слишком глубоко нырять в родниковые глаза.

– Нет, – рассмеялась девушка. – На пляже гуляли папа с мальчиком, мальчик замерз, они ушли, а змей подарили мне, и я запускаю его за них.

– Когда бежишь, змей летает выше, он хочет догнать и перегнать тебя, – продолжила она.

Девушка забрала у него змея и легко побежала от моря. Ветер дул ей в спину, надувая подол платья белым полотняным парусом.

Потом она вернулась.

– Теперь ты, – сказала она и опять внимательно на него посмотрела.

Она говорила на правильном английском языке. Чувствовалось, что это не родной её язык – по певучим интонациям, по мимолетной задержке в старательно произносимых словах. Видимо, девушка училась в хорошей школе, где ей поставили правильное произношение.

Что она его совсем не знает, Даниель понял сразу. Девушка не кокетничала, не хихикала, не строила глазки, не замирала от ужаса и волнения, заливаясь краской.

– Не фанатка, – подумал он с облегчением.

Даниель взял змея и пошел быстрыми шагами по ветру. Бежать он не стал, все-таки не солидно, он взрослый мужчина, а не юная растрёпанная девчонка. Но неожиданно ему стало легко и весело. Яркий хвостатый змей дрожал на ветру и отчаянно хотел улететь, но они не отпускали его и водили по очереди, передавая друг другу катушку. Девчонка звенела своим колокольчиком и сияла. Она вся была наполнена молодостью и щедро делилась и с ним, и с морем, и даже змей в её руках летел выше и быстрее. Даниель и сам не переставал улыбаться. Девушка как что-то разомкнула в его душе, усталость и тревогу унёс ветер, давно ему не было так хорошо и свободно, и не хотелось, чтобы это кончалось. И даже прохожие останавливались, смотрели на них и тоже улыбались.

«Огонь, а не девчонка. Con fuoco [1] Музыкальный термин – с огнём », – подумал он.

А потом девушка забрала у него змея, поймала ветер и решительно размотала нитку.

– Хватит, – сказала она, – он хочет свободы, пусть летит, – немного подумала и добавила. – И упадет.

Змей так и сделал. Взлетев высоко, он радостно парил и реял в вышине, но не удержался в потоке воздуха, замахал хвостом, закувыркался, плюхнулся на камень и обиженно лег на него красно-желтым ромбом.

– Уф, – сказала девчонка, – надо бы передохнуть.

И она пошла от кромки моря, выискала глазами ближайший, розоватый в свете солнца, валун. Подобрав валяющийся рядом небольшой рюкзачок, девушка положила его на камень и села. Похоже, это были все ее вещи: маленький, пустой на вид рюкзак.

Даниель сел рядом. Уходить не хотелось совсем. Время, которого ему обычно так не хватало, загустилось и тянулось как патока.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Меня зовут Мирослава, – ответила девушка, – а тебя?

– Даниель.

– Привет, Даниель, – опять зазвенел колокольчиком голос.

– Сколько тебе лет? – спросил он, слушая колокольчик.

– Мне недавно исполнилось двадцать лет, – последовал ответ.

– Уже двадцать лет, надо же какая ты взрослая!

Он почему-то улыбался, и не мог и не хотел перестать. Девчонка, такая веселая, живая, чем-то неуловимо странная и нездешняя, нравилась ему. Он попытался определить: в чем же странность девушки? Хрустальный голос, старательно выговаривающий непривычные слова, стремительные передвижения, ручейные переливы глаз и естественность в каждом жесте, в каждом повороте растрёпанной русой головы? Ему захотелось разгадать её.

«Но она так молода, зачем тебе проблемы с малолеткой?» – зудел внутренний голос.

Он хорошо знал этих юных дев, которые, заглядывая в глаза, толпами бродили за ним. Готовые на всё, миленькие, свежие, как неспелое яблочко, глупенькие. А какими еще быть в семнадцать-восемнадцать лет? Он прятался от их восторженных глаз и обожания, и этот остров был практически единственным местом, куда фанатки ещё не добрались. Иногда особо резвые девицы доставали его и здесь, но сейчас был не сезон и Даниель наслаждался одиночеством и отдыхом, без утомительного узнавания и щёлканья телефонных камер.