Разбуди меня (СИ)

Это было самое прекрасное, что он когда-либо видел, слышал, испытывал — его любимая дрожала в его объятиях, в приступе удовольствия впиваясь ногтями в его спину, подставляя под его неистовые поцелуи жаждущее тело и всем своим видом прося ещё.

И он был с ней на одной волне, хотел снова слышать её крики, снова чувствовать, как она содрогается в его руках, и как отзывается на его ласки каждая её клеточка, снова видеть затуманенный желанием взгляд и доводить — вновь и вновь — до самого пика.

— Да, Гермиона... — хрипло шептал он, не давая ей прийти в себя и двигаясь в среднем темпе, чтобы максимально продлить ей удовольствие. — Сколько же в тебе огня, моя маленькая гриффиндорка!..

А она распалилась не на шутку и уже начала двигаться сама. Эта её активность буквально доводила Тео до исступления, и он, из последних сил собрав волю в кулак, подхватил Гермиону на руки и куда-то понёс. Сквозь пелену блаженства, заполнившую все чувства, она отдалённо слышала шлёпанье его босых ног, потом звук, подобный открывающейся двери шкафа, и наконец плеск воды.

— Где мы?.. — тяжело дыша, спросила она, вновь пытаясь осмотреться.

— В душевой квиддичной раздевалки, — прямо ответил Тео и, не дав ей опомниться, ловко развернул лицом к стене и шлёпнул. — Расслабься, крошка, сюда никто не зайдёт.

— Не знаю, можно ли тебе верить... М-м-м...

Попытка съязвить не удалась: Тео крепко схватил её за бёдра и снова вошёл до упора, дрожа от возбуждения.

— Боже!.. — застонала Гермиона, цепляясь пальцами за крючки для полотенец, хотя это было излишним: Тео ни за что бы не позволил ей упасть. — Мы занимаемся этим... в раздевалке!..

— Причём слизеринской, — многозначительно хмыкнул он, двигаясь в ней рваными, непредсказуемыми толчками — так, что Гермиона стонала уже почти не переставая. — Чёрт, давно мечтал взять тебя сзади.

— Негодяй! — прошипела Гермиона, но не столько от возмущения, сколько от его сводящих с ума толчков.

— Я уже говорил, что мне нравится, как ты ругаешься? — вкрадчиво прошептал он, замедляя темп, чтобы раздразнить её ещё больше, хотя контролировать собственные движения ему удавалось с большим трудом. Это было великим искушением: держать в руках истекающую от желания девушку, видеть капельки пота на её бархатной коже, слышать её ругательства пополам с просьбами — и продлевать, растягивать это мучительное неземное наслаждение. — А я смотрю, ты уже не такая принципиальная, как раньше. Вряд ли в школьных правилах есть пункт, разрешающий секс в раздевалках.

— С каких пор... тебе есть до этого дело?! — сбивчивым полушёпотом произнесла она, изнемогая от этого состояния: он держал её на грани оргазма уже несколько минут. — Не всё ли равно, где...

Тео обхватил руками её грудь и приблизился к лицу, продолжая двигаться так же неспешно.

— Честно — всё равно, лишь бы с тобой, — севшим от желания голосом сказал он, прикусывая краешек её уха. Гермиона застонала, по-кошачьи выгибая спину и в этом адском нетерпении вновь беря инициативу на себя. Тео оценивающе следил за её движениями. — Ух ты... я конечно предполагал, что ты будешь потрясающа в постели, но чтобы настолько...

— Возьми меня!.. — взмолилась она, зная, что больше не выдержит этой пытки. — Пожалуйста, Тео...

Он зарычал, кусая её шею.

— Проклятье!.. Ты просишь меня.

Гермиона почти заскулила от предвкушения, когда он прижал её к стене и резко вошёл. Воздух был насквозь пропитан страстью, и Тео чувствовал, что Гермиона хочет именно так, а потому двигался теперь в полную силу, яростно и быстро, буквально впечатывая её в стену и шепча, как сильно её обожает...

Окружающий мир окончательно перестал существовать для Гермионы, остался только он — дикий, жадный, влюблённый, с ней, над ней, в ней... Тео был её единственной точкой опоры, потому что за крючки она держаться уже не могла, и у него темнело в глазах от её сладких криков, но он решил устроить себе и ей ещё одно маленькое испытание. По-прежнему придерживая Гермиону одной рукой, он медленно, невыносимо медленно вышел и сразу услышал её стон, наполовину разочарованный, наполовину разгневанный.

Выждав пару мучительных секунд, он вновь вошёл в неё, изнывающую от желания, покрывая её вспотевшую спину поцелуями пополам с укусами, поглаживая талию, постепенно поднимаясь выше, к затвердевшим, ждущим ласки соскам. Едва он коснулся их, как Гермиону пронзило ошеломляющее, ослепляющее наслаждение, и она выгнулась ему навстречу, реагируя на прикосновения так бурно, что Тео тоже не выдержал. Три-четыре глубоких толчка, и он кончил со стоном, граничащим с рычанием, понемногу замедляя темп и наконец замирая внутри Гермионы на несколько долгих секунд.