Анна Невер: Потерянные (СИ)

Прошло еще полчаса прежде, чем распахнулась дверь, наполняя библиотеку одним голосом — главвэя.

— … Подъятый утопленник бродил по лесу, угрожая местным жителям. За десять лет вы не удосужились «забелить» дом бывшего наместного. Как это понимать? Я не верю, что не поступали жалобы, — Демьян говорил спокойным голосом, даже тихо, но выдержанный тон внушал желание слушаться без промедления.

— Виноваты, ваше благородие! Исправим.

— Да уж извольте. Стража упокоить, башню…

Дверь захлопнулась, пресекая все из звуки кабинета. Встав с подоконника, девушка тут же схватилась за ногу. Та затекла за время сидения и взялась иголками.

— Главвэй умеет убеждать, — услышала она голос Нестора.

В щелке между книжными полками Тиса увидела поруков.

— Не все ж нам выслушивать. Пусть побудут в нашей шкуре, — ехидно хихикнул Родион. — Побегут, как миленькие, башню «забеливать». А там есть что чистить, и много. Одна погодная карта чего стоит! На неделю точно здесь засядут. Кстати! — вдруг что-то вспомнил рыжий порук. — Ты не поверишь, что я видел!

Рыжий вэйн запнулся на слове, заметив вышедшую из-за стеллажей девушку.

— Тиса Лазаровна, — кивнул он.

— Вы не знаете, как долго еще продлится совещание? — спросила девушка.

— Думаю, еще час, возможно два, — ответил за Родиона Нестор. — Да вы еле на ногах стоите, Тиса Лазаровна. Вам бы отдохнуть.

Порук был прав. Столько она не продержится. От усталости слипались глаза, а мысли в голове превратились в мешанину из картинок-отрывков прошедшего дня. В конце концов, ижские вэйны пробудут в Увеге еще неделю, если верить Родиону. А сегодня у нее осталось лишь одно желание — добрести до кровати и уснуть.

С утра постучала Уля, занесла воду и поздравила с «воскрешением» батюшки.

Тиса поблагодарила.

— Слышала, столичные колдуны нас покидают, — с сожалением вздохнула горничная. — Лучше бы ижские уехали. Грубияны. Вот Родион Вереевич и Нестор Осипович всегда приветливые такие. И поздороваются, и улыбнутся. А Демьян Тимофеевич — так сразу чувствуется, мужчина из благородных. Надо же, настоящий полковник вэйностражи и в нашей деревне! Поразительно!

— Уля, пожалуйста, я хочу умыться, — перебила девушку молодая хозяйка. Восхищенные нотки в голосе горничной неожиданно пробудили в ней ревность.

— Сейчас, Тиса Лазаровна, — горничная забралась на табурет и заправила чан умывальника водой.

Через полчаса Войнова спустилась в столовую, и сразу же была усажена за стол Камиллой. Завтракая пшеничной кашей со шкварками, Тиса узнала, что все «их благородия вэйны и Лазар Митрич уже час как откушали и удалились в военную вотчину. Должно быть, пытать этого злыдня Зарая».

— Я мечтаю, чтобы они всыпали ему как следует! — ворчала Камилла, грозно кроша куски говядины на столе. — Это ж надо чуть капитана нашего со свету не сжил, упырь!

В полном согласии с кухаркой у ножки стола громко и требовательно мяукнул Огурец.

Глядя на Камиллу, Тиса улыбнулась, в первый раз за последнюю неделю не ощущая страха за чью-либо жизнь.

Вскоре предстоящий разговор с Демьяном занял все ее мысли. Еще вчера, во время откровенного рассказа вэйна о своей жизни, она поняла, что снова начинает доверять ему. Его слова, его взгляды будили в ней чувство. Нет, так нельзя солгать. Невозможно быть настолько циничным. Он любит ее. Любил, когда представлялся горцем, любит и сейчас, не играя роль никого иного. Да, он вэйн, и во многом не понятен ей. Но он сказал, что готов поведать ей о себе все и подтвердил это, рассказав о своей жизни в Антейске. Он спас отца от изнаня, он вылечил Рича. Второй шанс, о котором умолял ее вэйн, — пожалуй, он был нужен им обоим.

Еще с утра приняв решение, Тиса ощутила, как чувство в сердце распрямилось. Близкое расставание обострило чувства девушки, и волнение от скорой встречи не давало усидеть на месте, но Тиса одернула себя. Нет, она сейчас успокоится. С этой мыслью девушка выпросила у Камиллы работу и устроилась на кухне перебирать гречку.

Черные зернышки гречихи отсеивались одна за другой в ладонь. Чистые — ссыпались в тарелку. Камилла сетовала по поводу нерасторопности новобранцев, что не спешили возвращаться из кладовой, но Тиса совершенно не слушала ее. Она совсем не заметила, как Камилла ворча на «олухов, которые уж верно половинят припасы» покинула кухню. И только тишина, установившаяся вокруг, заставила ее очнуться от размышлений.

Услышав голоса поруков, Тиса почувствовала, как заволновалось сердце — вэйны освободились!