Ольга Бруснигина - Отражение темной Луны

Нахлынули светлые воспоминания, от которых больно сжалось сердце. Я не желала принимать жестокую реальность, лишившую меня самого дорогого на свете.

Вновь ожил телефон:

– Маргарита Николаевна…

Я узнала голос, принесший плохую новость:

– Майор?

– Мы можем встретиться?

– Я не хочу никого видеть! – со злостью бросила я, сама удивляясь такому поведению.

– Это ваш долг, – сухо уведомил полицейский.

– Я дома…

– Не уходите, сейчас буду! – перебил он, сбрасывая звонок.

Майор Морозов, прибывший за мной, оказался вполне приятным человеком. Он по-отечески обнял меня за плечи, заглянул в глаза:

– Будь сильной! – вымолвил он.

– Хорошо, – согласилась я, не представляя, что самое страшное еще впереди.

Процедура опознания, относящаяся к обязательным следственным действиям для родственников погибших, оказалась неподъемной ношей. С момента, когда я увидела два тела, накрытые с головой белыми простынями, мир перестал существовать, в привычном понимании этого слова. Как бы я слышала, видела, только сквозь пелену. И когда, из-за спины, я услышала: «Ты готова?», не смогла ответить ничего вразумительного. Девушка в ослепительно белом халате взялась за края простыни и открыла лицо человека, оказавшегося моим отцом.

– Узнали?

– Папа, – прошептала я чуть слышно и упала в обморок.

Очнулась я совсем в другом месте, когда все та же медсестра махала перед носом остро пахнущим тампоном.

– Где я?

– В полиции.

– Зачем?

– Осталась небольшая формальность, – сказал подошедший майор.

– Я устала…

– Прежде, чем пойдете домой, я объясню, что признаков насилия не было обнаружено и причина гибели ваших родителей неизвестна.

– Разве так бывает?

– Предварительные версии о переохлаждении или отравлении опровергнуты результатами экспертизы. Получается, что у обоих в одно и то же время остановилось сердце, возможно от сильного испуга, ведь нашли их сидящими возле большого дерева, тесно прижатыми друг к другу.

– Мне страшно!

– Хотите, я пошлю нашего сотрудника к вам домой.

– Спасибо! Не стоит. Я большая девочка.

– Если потребуется, примчимся по первому звонку, не стесняйтесь!

– Хорошо…

– У выхода вас ждет автомобиль.

Мне ничего не оставалось, как отправиться в одинокий дом, наполненный воспоминаниями о прекрасном прошлом.

О следующих днях в памяти сохранились лишь смутные обрывки, потому что от обилия пролитых слез все смешалось в однообразный серый туман. Я не ощущала окружающего мира, хотя вокруг было много людей, которые искренне сочувствовали. Похороны окончательно подкосили и лишили меня сил.

Неизвестно сколько дней провела, не желая никого видеть. День сменял ночь, время бежало по строго установленному режиму, а я будто не замечала этого. Мне было все равно, что происходит вокруг, я не ощущала звуков, не помнила, когда в последний раз что-то ела, пила. Я заняла место на диване, чтобы бесцельно пялиться в потолок. Единственный вопрос, который бесконечно вертелся в уме: «Почему?» никак не давал покоя, к тому же ответа на него так и не находилось.

Больно было находиться среди вещей, которые хранили на себе отпечаток благополучной жизни. Запах маминых духов, папин пиджак на вешалке, пара ботинок у порога и многое другое приводило в неистовое чувство отчаяния и страданий. Впервые в жизни я оказалась перед лицом непоправимого горя и поняла, что не готова мириться с таким положением.

Взяв себя в руки, тем обстоятельством, что вряд ли маме понравилось, как я превращаюсь в ноющую размазню, я решила двигаться дальше. Вспомнила, как мы мечтали о счастливом будущем, ставили цели, к достижению которых я стремилась.

– Вставай! – проговорила вслух самой себе, – пора навести порядок.

Действительно, квартира была не в лучшем виде: кругом пыль, разбросанные вещи. Не до уборки было в последнее время.

Я разобрала посуду, перемыла тарелки и расставила их по местам, полила цветы. Тут в руки попал семейный альбом, лежавший открытым на столе. Каждая фотография как маленький кусочек ярких событий, калейдоскопом сменяющих друг друга. От альбома шло удивительное тепло, словно родители находились где-то рядом.

Полистала, только для того, чтобы разбередить свежую рану. Горечь утраты вновь дала о себе знать и отозвалась колкой болью в сердце. Я вытерла ладонью слезу, застывшую на щеке, закрыла альбом и приготовилась спрятать его подальше, но не тут то было. Из него в руки вывалился конверт без адресата. «Нельзя читать чужие письма!» – предупреждал внутренний голос, когда я уже открыла его.