Николь Рейн - Ледяные сапфиры

Пробраться через большое скопление людей на площади оказалось не так-то просто. Но я должна была его увидеть хоть краешком глаза. Несмотря на столь юный возраст – двенадцать лет, я была довольно высокой, что немного облегчило мне задачу протиснуться в первый ряд.

Молодой король медленно повернулся, наши взгляды на мгновение встретились. Он, слегка улыбнувшись, поднял руку вверх, приветствуя то ли меня, то ли всех горожан, пришедших проводить его.

Мало кто верил в успешный финал задуманного им, но все с надеждой желали ему удачи.

Время идти пришло, высокий худой мужчина похлопал короля по плечу, и тот, в последний раз оглядев толпу, с уверенностью шагнул в сторону своего отряда.

Я закрыла глаза, вдыхая летний тёплый аромат персикового дерева, старалась запомнить образ парня: русые волосы, тёплые карие глаза…

Этот образ разобьётся в пыль при нашей следующей встрече. При нашей следующей встрече его волосы будут оттенка истлевшего пепла, глаза станут синее и холоднее северного моря, улыбку он променяет на безграничную силу… И имя ему будет – Ледяной король нежити.

Мия

Я остановилась напротив зеркала, освещённого лучами полуденного солнца, пробивающимися сквозь окно. Равнодушно взглянула на своё отражение. Пригладила каштановые волосы, поправила многослойную юбку, доходящую до колен, зашнуровала кожаные ботфорты.

– Надеюсь, сегодняшний день будет удачным! – проговорила зачем-то вслух.

Накинув серое пальто, я вышла на улицу. Как только мои ноги шагнули за порог, яркое солнце тут же ударило в глаза, заставляя прищуриться. Лёгкие наполнил морозный зимний воздух. Вроде бы я любила его раньше, когда времена года ещё сменялись в наших краях. Когда же зима длится несколько лет подряд, ты уже не обращаешь внимания на такие вещи, как запах морозной свежести или красоту блеска снега вокруг.

«Солнце, рада тебе! Хотела бы, чтобы ты приходило к нам почаще!» – подумала я и пошла, вытаптывая следы на белоснежной глади дорожки, припорошённой тонким слоем свежевыпавшего снежка.

Когда я проходила мимо соседнего дома, меня окликнул звонкий голос тётушки Сары:

– Мия! Прости, что не поздравила тебя вчера с днём рождения! Мой кот куда-то подевался. Я так перенервничала, пока его искала, что все остальные мысли вылетели из головы!

– Здравствуйте, тётушка! Если честно, я сама чуть не забыла про свой день рождения, поэтому не берите в голову, – улыбнулась я ей.

– Ты не должна так говорить. Это важный праздник, тем более для девушки. Не каждый день тебе исполняется 22 года! К тому же для меня действительно было важно поздравить тебя именно в этот день, – сказала худая женщина с блондинистыми волосами, а затем добавила печальным тоном: – Пойдём в дом, мне нужно подарить тебе кое-что очень важное.

Я не хотела задерживаться, ведь у меня было дело в центре города. Но мне показалось довольно странным, что тётин голос дрогнул, когда она заговорила о подарке, ведь обычно их дарят с улыбкой от уха до уха. Решила зайти к ней ненадолго.

Стоя в коридоре, я вычерчивала носком сапога кружочки на коврике. Сара что-то активно искала в шкафах, чертыхаясь и упрекая себя за то, что должна была достать эту вещь заранее. После нескольких минут ожидания я уже была готова ускользнуть, пообещав, что зайду вечером, но тётя победоносно вышла из комнаты, держа в руках маленькую невзрачную шкатулочку. Бант, повязанный у нее на голове, съехал набок, демонстрируя неравную схватку тёти с захламлёнными полками шкафов. Она подошла ко мне и протянула шкатулку. Я взяла её, накрыла рукой крышку, чтобы открыть, но женщина положила тёплую руку поверх моей и произнесла:

– Мия… твоя мама… Мелисса просила меня подарить тебе это, когда тебе исполнится 22 года. Именно столько было ей, когда появилась у неё ты. Эта вещь была ей дорога. Она боялась, что если отдать тебе это перед тем, как она уйдёт от нас, то вещь могут отнять у тебя нечестные люди, пока ты ещё слишком юна и некому за тебя заступиться.

Сказать, что я удивилась, – ничего не сказать. Мама умерла от болезни, когда мне было восемь лет. От неё мне достался дом, в котором и живу сейчас. Но не осталось того, что представляло бы для меня моральной ценности, вещи для отвода души в моменты печали, которую я могла бы сжать в руке, и она, как частичка мамы, вбирала бы мою боль в себя. Разве что сохранился мамин небольшой портрет, но мне было этого мало. Да! Мне было этого мало!