Александра Лисина - Пламя для дракона

Мысленно помолившись Творцу, я быстро наклонилась и коснулась губами твердых, как камень, губ инкуба. Теплые и абсолютно неподвижные… Творец! Он что, даже так питаться уже не может?

Испуганно покосившись на артефакт и убедившись, что насыщенно-красный туман не собирается бледнеть, я прижалась к губам лорда Эреноя плотнее, надеясь, что это поможет. Подождала несколько мгновений, стараясь не обращать внимания на свое громко колотящееся сердце. Оторвалась. Но, обнаружив, что ничего не изменилось, сердито посмотрела на бесчувственного мужчину.

– Что вам еще надо, а?! – прошептала с яростью, сжимая кулаки. – Что мне сделать, чтобы вы перестали лежать трупом? Поцеловала уже! Дважды! Как с принцем тут вожусь, а толку никакого!

Лорд Эреной промолчал, и мне вдруг показалось, что он больше не дышит.

Я испуганно приникла к нему снова, попробовала вдохнуть в него жизнь в буквальном смысле слова, в какой-то миг понадеявшись, что хотя бы это поможет. А потом снова разозлилась и, отчаявшись, с досадой укусила его за губу.

– Да оживай же, инкуб проклятый! Как тебя растормошить?!

Он едва заметно дрогнул, словно услышал, а потом… прерывисто вздохнул. И от этого коротенького вздоха у меня все заледенело внутри – язык, десны, горло, даже грудь. Губы мгновенно онемели, внутри завыла жадная вьюга, но я только облегченно прикрыла глаза – надо же, сработало! И мысленно себя похвалила за идею, не особенно переживая о том, что истощенный инкуб выкачивает из меня силу огромными глотками.

Плевать. Ради Рэна я все вытерплю, все преодолею. Надо только следить, чтобы милорд не сильно увлекался, а то у меня и руки уже озябли, и в животе все смерзлось, да и туман в шарике начал наконец неохотно бледнеть, наглядно демонстрируя, что скоро придется остановиться.

– Уф! – выдохнула я, с трудом отстранившись от дернувшегося следом инкуба. – Быстро пьете сегодня, милорд. Еще немного, и до дна достанете.

Он не ответил, однако туго связанное тело выглядело напряженным и явно пыталось освободиться. Инкуб тяжело дышал, под закрытыми веками снова началось какое-то нездоровое движение. Пальцы на руках скрючились, будто когти, стремящиеся удержать ускользающую добычу, плечи то и дело подергивались, но я спеленала его на совесть. У Горда-коновода когда-то узлы вязать училась. Так что не выпутается мой пленник. Разве что веревки порвет.

Немного походила, разминая затекшие ноги и искоса поглядывая на бьющееся на постели тело, затем глотнула еще немного жидкости из графина и, проверив уровень силы, снова приблизилась к инкубу. Тот, ощутив близость добычи, аж выгнулся весь, шумно раздувая ноздри. А когда я наклонилась, сам потянулся навстречу, уже не вспоминая о былом упрямстве и подчиняясь только звериным инстинктам.

– На этот раз много не дам, – вполголоса предупредила я его, коснувшись сжавшихся в кулак пальцев. – У вас уже руки похолодели – значит, правильно с дозой угадала.

Правда, поцеловать его все-таки поцеловала. Осторожно, неусыпно следя как за жадно пьющим меня инкубом, так и за индикатором. И, едва туман в шарике совсем посветлел, решительно отстранилась, невзирая на протестующий рык.

– Хватит на сегодня, – буркнула я, поднимаясь с постели. – А то обкушаетесь и вырветесь ненароком. Спите, милорд. Вам еще долго восстанавливаться.

Услышал он меня или нет, не знаю. Но рваться вскоре перестал и как-то подозрительно замер, лишь изредка настороженно шевеля ноздрями. Глаз не открывал, руками больше не дергал. А минут через пятнадцать окончательно затих, словно убедившись, что требовать добавки бесполезно.

Переведя дух, я вышла, чтобы смыть с себя грязь и всю ту гадость, которой меня намазали в салоне. Заодно надоевший наряд сняла, оставшись лишь в нескромном нижнем платье. Спустившись на первый этаж, отыскала немного еды в одном из шкафов. Поужинала всухомятку. Потом, просчитав про себя полученную дозу противоядия, поднялась за графином и отхлебнула еще пару глотков. Проверила своего подопечного. Прислушалась к его неровному дыханию. Хотела было уйти ночевать в соседнюю комнату, но в последний момент передумала – вдруг ему хуже станет?

Пришлось, проклиная весь белый свет, забираться на другую сторону кровати и устраиваться рядом. Следить за оголодавшим инкубом большую часть ночи. Вздрагивать от его метаний, которые повторялись с завидной регулярностью. Покрываться холодным потом от раздающегося время от времени хриплого рыка. И с опаской хватать его за руку, с каждым разом убеждаясь, что она становится все более холодной.