Виктория Павлова - Пристанище для уходящих. Книга 2. Обреченность

Благодушие мигом слетело с лица маркиза, превратив его в средоточие холодной ярости.

– Я согласился на встречу с вами, надеясь развлечься, – процедил он. – Кто позволил вам лезть в вопросы, вас не касающиеся?

Слухи о грубости и вспышках гнева изысканного аристократа оказались правдой, но это даже на руку. Хэмстед почувствовал себя ангелом разрушения, набирающим курс к цели. Он удобно устроился в кресле и сложил пальцы домиком.

– Мне пришлось внимательно изучить конституцию Этерштейна. Сложилась уникальная ситуация, когда ваше будущее зависит всего лишь от одной подписи. – Хэмстед старался говорить спокойно. – Либо подписи короля, навсегда исключающей вас из списка претендентов на трон, либо наследной принцессы герцогини Эттерской, которая имеет право отказаться в вашу пользу, и тогда даже король не посмеет поспорить.

– Наследная принцесса мертва! – бросил маркиз, едва сдерживая злость.

Хэмстеду показалось, что еще пара минут, и его спустят с кристально-белых и чистых ступеней.

– Вот мои условия, – кивнул он, – вы открываете мне доступ к вашим личным каналам коммуникации, представляете как своего доброго знакомого людям, чьи имена я назову. Не беспокойтесь, все они вам известны. Политики и банкиры из США, пара крупных промышленников и один телеведущий. Рекомендуете меня в закрытый клуб, который даже не имеет названия, потому что это, собственно, и не клуб, а просто небольшая теплая компания «серых кардиналов». Поделитесь со мной информацией о частной жизни этих людей. Вы же получите несравненно больше.

Лицо маркиза приобрело выражение ангелов на старых фресках – этакий бесстрастный божок на небесном пьедестале. Было в бесстрастности что-то безумное, но что именно, сознанию не удавалось ухватить.

– И вы даже не попросите денег? – поинтересовался он.

– Деньги ни к чему, – отмахнулся Хэмстед. Пусть маркиз не надеется отделаться так просто. – У вас есть нечто более ценное.

Маркиз пожевал губами, рассматривая Хэмстеда с ног до головы, и презрительно изогнул губы.

– Похоже, я вас недооценил. Ваша осведомленность просто поражает. И что же получу я? – В его вкрадчивом голосе сквозило неподдельное любопытство и нетерпение хищника перед броском. От быстрой смены эмоций собеседника пробежали легкие мурашки. – Не томите.

Смотря в ничего не выражающие глаза, Хэмстед четко произнес:

– У меня есть то, что необходимо вам – та самая герцогиня Эттерская. Она жива и здорова. Прошу только проявить немного терпения. Я уже запустил план в работу. – Он выдержал паузу. – С моей помощью вы получите трон, маркиз.

Тереза Рейнер

Огонь. Мне нужен огонь. Лес, закат и огонь.

Ветки и листья сгорали, а вместе с ними прошлая жизнь: жизнь, где я оказалась заложницей обстоятельств, пленницей чужих решений, утратила свободу воли, превратившись в символ власти. Пусть все сгорит. Теперь мои решения – только мои.

Я бесцельно шла на юг уже месяц, заботясь только о поиске пропитания и местах для ночлега. Не знаю даже, в какие края забрела. В лесу отвыкаешь от слов и вопросов даже самой себе: к чему их задавать, если некому ответить? Я прежняя – мертва, значит, вопросы тоже. Теперь будет так, как я решу.

Огонь почти потух. Накануне шел дождь, ветки отсырели – трещали и плохо разгорались. Надо бы подкормить костерок чем-то сухим, если такое еще осталось в рюкзаке. Я покопалась в карманах. Деньги, поддельные документы и записка от Курта с телефоном его племянника для костра не подойдут. Отцовские часы и нож в тайном кармане рюкзака лежали на месте. Рукоятка ножа привычно легла в ладонь. Он – все, что осталось от Келли, женщины, которая меня вырастила.

Я с трудом стряхнула наваждение, будто Келли все еще жива, вот-вот выйдет из-за деревьев и скажет что-то вроде: «Опять прохлаждаемся?» или «Готовься, утром выезжаем». Весь месяц меня все сильнее накрывало это ощущение, и я оттягивала возвращение к цивилизации как могла – смаковала чувство по имени «Келли». У нас с ней всегда был план, мы всегда знали, что делать. А сейчас? Сейчас бы ее совет пригодился как никогда. Например, что мне делать дальше?

На самом дне рюкзака лежало письмо от матери. Я его так и не прочитала. Можно прочитать и сжечь или просто сжечь; но чем больше я на него смотрела, тем сильнее сомневалась. Держащая конверт рука неожиданно показалась чужой, словно принадлежала кому-то другому. Послание адресовано незнакомке, не мне, но вдруг когда-нибудь она захочет узнать, что ей написала мать, которой у нее не было?