Светлана Ново - Источник для волка

Одна квартира ей особенно понравилась и была совсем рядом с торговым центром, в котором находился гипермаркет.

Туда то она и въехала.

Раскладывать чемоданы было уже поздно. Тем более, что у неё только один чемодан. Многие вещи она оставила в съемной квартире, когда в шоковом состоянии убегала, от преследований сутенёра. Вновь защипало глаза. Лиза поспешила в ванную. Завтра рано вставать. А ещё эта разница во времени… Наскоро смыла с себя дорожную пыль, одела майку и запрыгнула в кровать. Тут же уснула.

Но перед тем как впасть в забытье, снова почувствовала на себе чей-то взгляд. Будто бы она была не одна. Но самое интересное, что этот взгляд будто ласкал изнутри, согревал ощущением безопасности.

Посмотрела на окна – шторы отдернуты. Лиза вздохнула, но не смогла себя заставить встать и задернуть их. Ощущение покоя накрыло её, и она отключилась.

Всю ночь Лизу терзали искушения. После пережитого в своём городишке, близ Воронежа, она не могла без страха терпеть ощущение страстности, которая настойчиво проникала во сны. Мутные очертания крупной тени туманили голову. Лиза крутилась в кровати пытаясь уйти от чьего-то настойчивого присутствия. Ей виделось золото яростного взгляда. То прищуренных в сомнениях, то горящих огнём нетерпения. У человека не может быть такого взгляда вдруг пришло в голову девушке. Тогда кто же так мучил её, своим потоком наэлектризованных чувств и тёплых желаний?! Под конец ночи девушка привыкла и начала успокаиваться. Тень стала подступать ближе, продолжая ласкать и одновременно обжигать плавленым золотом глаз.

– Лизавета!! Вставай! Рыбонька, кисонька, заинька моя!

Громкий и звонкий смех мамы разбудил Лизу так внезапно, что она даже расстроилась. Не досмотрела свой мучительный сон до конца! Она резко села в кровати и отключила будильник с маминой записью. Снова шлепнулась на спину и заулыбалась вспоминая как мама будила её по утрам.

– Лизавееетттаааа!! Вставаааай! Моя рыбонька кисонька заинька!!

Смеялась и целовала светлую макушку дочери. Даже когда та подросла. Это стало их секретным ритуалом пробуждения. Мария Степановна записала Лизе на будильник эту импровизированную песенку. Когда-то с неё начиналось каждое утро девушки. И сейчас, лёжа в кровати Лиза радостно поняла – всё будет хорошо.

Набрала маме. Рассказала, как доехала, как нашла квартиру, как здесь мило и что ей надо собираться на работу. Голос в конце разговора задрожал, она скучала по маме. Быстро попрощалась и бросила трубку. Она справится! Набрав в грудь побольше воздуха, девушка встала.

Напевая песенку Лабады "твои глаза" пошла в кухню. Налила себе чаю. Сидя в кухонном мягком диване, отдохнувшая, с ароматной чашкой чая, девушка ещё больше оценила уют и комфорт новой квартиры. Хоть и маленькая, но всё в ней было Лизе по душе. Мягкий диван с телевизором в кухне, двуспальная кровать, кресло и ночной торшер в зале. На торшере такие же мохнатые кисточки, как и на шторах, заметила девушка улыбаясь. Очень милая, удобная квартира.

Чуть-чуть посидела ещё мечтая и вспоминая странный свой сон. Допила чай и засобиралась на работу.

Семья Робустус.

– Что это!? Хмурясь, с притворной яростью, Саша взирал на заляпанный грязью ковёр, и раскиданные по полу возле шкафа книги.

– Ты же знаешь, что сюда заходить нельзя. Мой кабинет – не место для твоих игр. Придётся всё убрать! – И старший брат, стал грозно надвигаться на ощетинившегося волчонка.

Тот звонко щелкнул зубами, прямо рядом с пальцами, нависшего брата, резко крутанулся и вмиг обернулся голеньким шестилетним мальчишкой. Строптиво улыбнулся и со скоростью, присущей только этому ребёнку, был таков!

В шесть лет малец поражал своим ростом и статью. С непокорным нравом и такими же непокорными волосами глубокого чёрного цвета. Был как две капли воды похож на своего отца, в том же возрасте.

Саша не любил, когда ему перечили, но выходки младшего брата сносил легко, с еле сдерживаемой улыбкой. Ведь он был ещё щенком. И также, был последний данью любви его матери к отцу.

Отец погиб в стычке с соседним кланом, в разборках за территорию (можно так сказать). Глупо погиб, напрасно! Они уже давно не делят территории с Уренгойскими братьями. Тем более с семейством рыжего Славика.

Вячеслав Янович, из-за своих польских корней, называл себя Славиком и так же называли его остальные. Семейство Игнифер (огненный) их друзья. Но благодаря выходке рыжей Марины, сестры Славика, отцу пришлось напомнить границы дозволенного.