Настя Любимка - Черный феникс [СИ]

— Пощади! — вновь взревела мама. — Пощади, Аргхарай!

— Ты посмела скрыть дочь, — он буквально цедил эти слова, — и позже ты утверждала, что она мертва. Только поэтому ты была отпущена…

— Что? О чем вы? — щека горела, от обиды и бессилия выступили слезы, но я упрямо вышла вперед, загораживая собой мать. Пусть бьет меня, но не трогает ее!

— Ты ничего не сказала ей, — напрочь игнорируя меня, заявил он. — Тебя ждет казнь.

— Эй! — не выдержала я. — Хватит делать вид, что меня здесь нет! Кто вы? Что вам от нас нужно? С какого черта вы решили, что имеете право наказывать мою мать?

Боялась ли я в этот момент? Ничуть. Во мне зрела уверенность, что я смогу защитить свою маму. Смогу, кем бы этот урод не был.

— Риша, не лезь! Риша не надо! — голос мамы доносился издалека.

Я же видела перед собой цель, того, кто посмел угрожать, того, кто поднял руку на женщину… Прощать? Соглашаться с его бредовыми заявлениями? Пусть катится в бездну!

Нас тряхнуло. Реально пол ходуном заходил. Никогда не слышала, чтобы в нашем городе случались землетрясения.

— Надо же… — флегматично заявил мужчина и наконец посмотрел на меня.

Его лицо скрывала маска, причем мне казалось, что маска не из ткани или пластмассы, а из самого настоящего тумана. Но ведь так не бывает?

— Инициация… — хриплый шепот мамы за спиной. — О боги…

Злость во мне утраивалась, я хотела, чтобы этот мужчина получил по заслугам. Чтобы он вымелся из нашей квартиры, чтобы больше никогда не прикасался к моей матери.

Но прежде, чем я сделала хоть один выпад, реальность резко изменилась. Больше не было нашей маленькой квартирки, деревянного скрипучего пола, низкого потолка… А была огромная площадка под открытым небом.

— Испугалась? — издевательски спросил мужчина. — Передумала нападать?

— Риша, не надо! — Отчаянный крик матери раздался за спиной.

Причём не так, что она за мной стояла, а была на очень приличном расстоянии. Я обернулась и глазам своим не поверила. Потому что мама находилась в метрах ста-ста пятидесяти от меня и рядом с ней стояли мужчины. Как охрана президента. Только вот вряд ли они ее охранять будут. Скорее конвой…

— Без моего приказа ее не тронут, — словно прочитав мои мысли, произнес мужик. — Но если ты настаиваешь…

Я сама не поняла, как кинулась на него прежде, чем тот закончил фразу.

Меня будто неведомая сила подхватила, иначе как объяснить то, что я вдруг совершила такой гигантский прыжок? Секунда и я перед мужчиной, заношу руку для удара. Но тот молниеносно уходит от атаки, зато меня отбрасывает на песок…

— И это все? — лениво спросил он.

Я плохо соображала, только так я могу охарактеризовать происходящее. Единственная мысль, которая билась в моей голове — спасти маму. А ради этого я готова на все.

Меня больше не пугала ни обстановка, ни то, что я не понимала ее природы, как и не пугалась того, что из меня вырывался густой чернильный туман.

Я не знала правильных приемов, не знала стилей боя, но знала, как отбиться от насильников в темной подворотне, когда речь идет совсем не о показушничестве, а о жизни и смерти. Это я и продемонстрировала. Во всей красе.

Да, достать до мужчины оказалась практически невыполнимой задачей, но я училась прямо на ходу. Наблюдала за противником, смотрела какие жесты он делает, вдруг осознав, что туман, который клубится вокруг меня, есть и у него. Та самая маска на его лице — лишь часть туманища, которым он обладает.

И пощечина, которую я получила в квартире, была нанесена этим самым туманом.

Да, я всегда схватывала на лету. А потому пусть и неумело, пусть нахрапом, но начала направлять туман на противника.

В какой-то момент мне удалось подобраться близко, так близко, что я сумела нанести удар прямо в лицо мужчины. Резкий, сильный удар кулаком, который был окутан плотным черным туманом.

Он упал, я навалилась сверху. Его маска разлетелась… мне даже показалось, что осколками. Но откуда в тумане осколки?

Впрочем, это уже было неважно. Потому что мужик, пропустивший удар, контрактовал так быстро, что я и «мяу» сказать бы не успела.

Вот вроде нависала над ним, а теперь сама лежу на лопатках, и с его носа капает кровь прямо мне на подбородок.

Но меня поразило совсем не это… совсем… На меня глядели мои глаза: такие же большие, зеленые, колдовские…

— Хороша, — выдохнул мужчина и медленно поднялся. — Я принимаю тебя.

Казалось бы, что такого он сказал? Принимает там куда-то, но туман взвился из меня столбом. А потом мое тело скрутило судорогой. Боль прошила каждую клеточку тела. Я не кричала, я кусала губы, сжимала кулаки, но кричать не собиралась. Ни за что. Я еще не проиграла.