Ольга Соврикова - Неприкаянная

— Звал. Два часа прошло, как звал. Что тебя так задержало, дочь моя?

— Так спала я, пока встала, пока оделась… Я спешила, как могла, даже завтракать не стала.

Ах! Скромняжка какая! Слезу в голос подпустила, папенька и поплыл. Вон как забеспокоился. А папенька ничего себе папенька! Высокий, с фигурой воина, волосы рыжие, как огонь, глаза почти черные, нос с горбинкой. На птицу похож хищную, а доченька в кого же? А-а-а, в мамочку. Вон сидит у окошка в кресле. Ножками короткими болтает. Еще один колобок: бледненький, кругленький и глазки-щелочки, но в голубом. Сидит, ерзает от нетерпения, но молчит.

— Ничего страшного, Ланьюшка. Ничего страшного.

Как он ее назвал? Это что за имя? Ланья, что ли?

— Братья твои на конную прогулку отправились, и у нас есть время поговорить. Эти непоседы не смогут нам помешать. Присаживайся. Граф Двардский, жених твой, прислал подарки и весточку. Через пять дней он приедет к нам с визитом. Пора уже вам познакомиться. Ты знаешь, что брак ваш был обговорен в тот день, когда ты родилась. Его батюшка и твой дед — большие друзья, пятнадцать лет назад они решили породниться. Граф, конечно, старше тебя, ему уже восемьдесят, но он маг, сильный маг, а потому молод еще и душой и телом. Да и король одобрил ваш брак.

— А если я ему не понравлюсь? — О, первая трезвая мысль из уст поросеночка.

— Как это не понравишься? Ты очень мила. А для жены что главное? Главное — титул, приданое, добрый нрав, а в остальном стерпится — слюбится. Да кто его спрашивать-то будет? Молод еще!

— Как же, папенька, молод? Ему же лет больше, чем вам с маменькой!

— Для мага молод, для мага. Что отец ему сказал, то и будет делать. Брак одобрен главой одного и другого рода. Одобрен королем. Волноваться не о чем. Ну а теперь подарок. Возьми шкатулку. Открой. Она, видимо, на тебя настроена и только в твоих руках откроется. Давай посмотрим, чем тебя граф решил порадовать. Маменьке вон тоже интересно.

Пальчики-сосиски зашевелились, ухватили ярко-розовую шкатулочку, граф наверняка многое знает о своей невесте, потянули, дернули — и вуаля! Красота неописуемая. Камни крупные, ярко-красные. Золотые листочки-веточки, массивные. Ошейник для крупной породы, а подарен колобку мелкому! Насмешка же… Серьги и браслет, конечно, выполнены в таком же стиле. Боги! Вот это визг! Ах, какие ручки цепкие! Ухватила-то как крепко. Маменьке сама показывает, потрогать не дает, а сама до сих пор повизгивает. Ой! Цепочку с камешком с шеи не сняла, а колье уже напяливает? Красава! Ну прямо помесь обезьяны и поросенка. И вот с этим я буду жить? Сдохну от бешенства! Так, а что там папенька лопочет? Посылает. Далеко? А-а-а, в спальню, завтракать. Посмотреть бы, что у нас на завтрак. О как рванула… Проголодалась. А подарочек-то взять не забыла. Все на себя повесила. Теперь, наверное, и спать в нем будет. К утру в колье волосенки запутаются и придется последние выдрать. Ну или проредить. Служанка следом побежала. За детку беспокоится.

Стол уже накрыт. Интересно, еды полно, а прибор один. Это ей на выбор столько блюд предлагают или она одна все скушает? Да! Деточка точно растущий организм. Почти получилось, не поместилась лишь самая малость. Уработалась, милая. Еле дышит. И-и-и — раз! Вес взят! Встали и пошли, нет, поползли. Куда? В спальню. На кроватку. Отдыхать? А платье? Трашка снимает. Мать твою! Устала она. А мне что делать? Эта дура читать хоть умеет? Чем она вообще целыми днями занимается?

Трашка умеет. Что умеет? Читать. Я два часа роман слушала, в полной темноте. Она спала, а я слушала. Роман дрянь. Нежная дева, злой старый жених и молодой красавец-возлюбленный. Старик повержен. Красавица спасена. Все. Лавочки-цветочки, бабочки-платочки. Лучше бы я на самом деле умерла. Такая тоска накатывает по маме, по папе с дедушкой. Я даже поплакать не могу. Только выть от безысходности, да все равно никто не слышит, а лица родных будто кто стереть пытается. Они отдаляются от меня, и образы их раз от разу делаются все более размытыми и нечеткими. Уроки сэнсэя помню, о мире своем помню. Все свои знания, как книгу, могу перелистывать, а вот лица родных, друзей и знакомых… Что это? Почему так?

Ужин прошел в кругу семьи. Братцы у моего поросеночка стервецы редкостные. Все в папеньку — высокие, симпатичные, рыжие, черноглазые, просто мечта глупых барышень. Покатались так покатались. Мужика конем на дороге сшибли, на сельском рынке порезвились, переворачивая все, что под руку попадалось, селянку какую-то молодую в замок притащили. Маменька охает. Папенька посмеивается. Стервецы веселятся. Девочка-колобок кушает. За час, проведенный в кругу семьи, поняла только, что находимся мы в замке, на дворе Средневековье, братьям-близнецам по двадцать лет, а девушке-красавице уже пятнадцать. Еще чуть-чуть — и старая дева. Какой ужас! Часики-то тикают…