Наталья Бульба - Целительница

— Умею, — улыбнулась она, устраиваясь напротив. — Отец говорит, я люблю сгущать краски.

— Ты тоже целительница? — воспользовалась я моментом, чтобы внимательнее рассмотреть Юлю.

То, что пошла в мать, сомнений не вызывало. Такая же невысокая, хрупкая. Как фарфоровая статуэтка. Кожа светлая, нежная. Волосы светло-русые, волнистые. А вот глаза карие, что смотрелось очень и очень чарующе.

— Нет, — прихватив из тарелки булочку, отломила она кусочек. — Второй курс МИУ. Факультет журналистики.

— Вот это да! — восхитилась я.

Московский Императорский университет!

Это было весьма престижно.

— А… — без всякого пиетета, как будто это ничего не значило, протянула она. — Пописывать я начала еще в лицее. Отец как-то подкинул пару моих заметок одному из своих пациентов, редактору «Московских вестей». Вот с тех пор и кручусь.

— Здорово! — вполне искренне произнесла я. — Наверное, это интересно.

— Интересно, — с улыбкой согласилась она. — Но иногда выматывает. Хочешь не хочешь, а материал ты должен выдать.

— Так ты и сейчас с ними сотрудничаешь?

— А куда мне деваться?! — засмеялась Юля. — Затягивает.

От избытка чувств я качнула головой. Надо же… просто затягивает…

Для меня журналистика была сродни чуду. Нужно ведь не только найти о чем писать, но и так преподнести читателю, чтобы тот прочел заметку от начала и до конца.

В лицее нас, конечно, учили стройно формулировать свои мысли, но чтобы вот так…

Тем временем Юля успела съесть булочку и уже добралась до второй. Сообразив, что могу и голодной остаться, поспешила последовать ее примеру.

Выпечка оказалась выше всяких похвал. Мягкая, воздушная. Сладковатая ровно настолько, чтобы поманить, побаловать тающим вкусом.

— Ну вот, а ты не хотела, — когда опустели и тарелка и кувшин вновь засмеялась Юля. Довольно откинулась на спинку стула. — А хочешь, я завтра с тобой в академию схожу?

— Конечно, хочу! — обрадованно воскликнула я. То ли одной плутать, то ли с той, кого вполне можно назвать приятельницей. — А ты там уже была?

Юля гордо задрала нос:

— Да я все годы учебы в лицее у отца на кафедре прожила. Если захочешь, потом такого порасскажу…

Я — хотела. Но она правильно сказала про потом. Перекусив, со всей очевидностью я поняла, что устала. День был долгим. День был тревожным. А еще он был богат на события, которые требовалось переосмыслить.

Московская магическая академия находилась на Большой Царицынской. И готовили в ней будущих целителей, магов-прикладников, бытовиков и теоретиков.

Что касается медицины, то в столице имелось еще несколько учебных заведений, в которых учились те, кто имел слабый дар или был полностью его лишен.

Как говорил отец, парадокс налицо. Тех, кто мог убить, среди одаренных большинство, а вот тех, кто способен исцелить…

В этом году на целительский факультет набирали восемьдесят человек, а заявлений было подано чуть больше сотни. Вот такая грустная математика. В медицинском институте на одно место претендовало трое.

— Можно вернуться домой за машиной. Или пройдемся пешком? — не дала мне погрузиться в размышления Юля.

Не знаю зачем, но я оглянулась на здание академии, из которого мы только что вышли.

Странное ощущение. Быть здесь и не верить…

— Ау?! — шутливо толкнула меня в плечо Юля. — Ты еще с нами?

— С вами, с вами, — хмыкнула я, догадываясь, как нелепо сейчас выглядела.

— Так что выбираем? — вернула меня Юля к заданному вопросу.

— Я бы предпочла пройтись, — отошла я в сторону, чтобы ненароком не сбили — народ валил и туда и оттуда. — По дороге можно где-нибудь перекусить. А то за столом кусок в рот не лез.

Мое признание ничего, кроме смеха, не вызвало. Но, как я уже заметила, Юля сама по себе была смешливой. Да и на настроение не жаловалась.

— Ты на Янку не обращай внимания, — отсмеявшись, все-таки «пожалела» она меня. — Ты думаешь, от кого я у папеньки на кафедре пряталась?

— От сестры? — не поверила я.

— От сестры, от сестры, — кивнула она, продолжая улыбаться. — Тот еще клещ. Привяжется, проще сбежать, что я и делала.

Теперь пришел мой черед кивать. Виделось в Яне что-то служившее подтверждением предложенному эпитету. В отличие от Юли младшенькая была пусть и не толстенькой, но пухленькой. Но взгляд… Точно как клещ. Вцепится — не отдерешь.

— А вот с братьями она совсем другая, — не столько взгрустнула, сколько перестала быть очень веселой Юля. — Старшенького побаивается, а с младшим…