Инна Комарова - Биограф

– А где твоё святое семейство? – спохватилась она.

– Цезаре с детьми вышли на поляне. Пошли прогуляться по зелёной травке. Во время таких прогулок Цезаре им рассказывает много познавательных интересных историй. Пусть побудут вместе. К сожалению, это случается редко. Он так занят, ему некогда заниматься детьми. А Пауло разгружает поклажу. Мы всем привезли подарки, – Мария не могла наговориться. Она сияла от счастья и спешила насытиться общением с первых минут долгожданной встречи.

– Ты сама лучше любого подарка, – сказала тётушка Бланш. -

Ну, пойдём в дом. Там твоя мама с горничной накрывают стол к завтраку. Какой сюрприз ты ей приготовила, она давно ждала тебя, – приглушённо, маскируя обертоны голоса, сказала тётушка Бланш, как бы по секрету.

– Наверняка кухарка приготовила мою любимую фритатту, – предположила Мария.

– Как ты догадалась? – удивилась тётушка Бланш. -Твоя мамушка как чувствовала, что вы нагрянете. Ещё вчера заказала ей приготовить к завтраку.

– У меня нюх на любимые блюда, – засмеялась Мария. – Я её готовлю, как мамина кухарка – София.

– Да, ты с детства любила крутиться на кухне. Помнится, твой батюшка, мой братец, тебя гонял оттуда. Хотел, чтобы ты больше времени уделяла учёбе, дисциплинам. А ты любила кухню. И правильно делала. Зато теперь ты прекрасная мастерица, – с гордостью произнесла тётушка Бланш, входя в дом с долгожданной гостьей.

Издалека

Какие только чудеса и приключения не случаются в пути. Да, дорога сулит путешественнику сюрпризы, которые поджидают его на каждом шагу. Это располагает к задушевному разговору, к приятным воспоминаниям. В обыденной жизни они тщательно охраняются, оберегаются от постороннего взора и лишь изредка при особых стечениях обстоятельств, всплывают на поверхность.

– Синьор, помнится, прислуга поговаривала украдкой об удивительной истории любви ваших матушки и батюшки. Поведайте, если конечно это не является семейной тайной, спрятанной под семью замками. Я человек маленький, позволю себе высказать расхожее мнение – по прошествии лет все тайны теряют свою актуальность и перестают быть тайнами. Помните, всё тайное становится явным. Рискните, а? – уговаривал хитрец слуга.

Ему не терпелось узнать все подробности. Он обожал читать романы о любви. Вот и сейчас выглядел капризным ребёнком, надоедая Цезаре.

– Я никогда не забуду, – продолжал он, – как Ваш батюшка глядел на Вашу матушку с такой нежностью, с таким обожанием, которую словами передать невозможно. А как он держал в своих ладонях её тонкую кисть. Поэма! – в Пауло погибал настоящий поэт. Он, дожив до солидного возраста, не разучился видеть и чувствовать прекрасное. И заявлять об этом он тоже не разучился. Вот и сейчас донимал Цезаре. Грань между ними давно стёрлась. Пауло относился к Цезаре как к старинному другу, а не как к своему господину. Цезаре принимал это отношение как должное. Они давно сроднились.

– Цезаре, скажите, а почему Вы до сих пор не поделились с потомками этим неповторимым, трогательным романом? – приставал он.

Почему бы Вам не приоткрыть завесу семейной тайны? Думается мне, это было бы нечто выдающееся. Возможно, лучшее из написанного Вами ранее, – размышлял Пауло, жестикулируя, располагая Цезаре к разговору.

– Да, ты прав, мой друг, – ответил Цезаре, размышляя.

Пора, действительно, пора. Настало время и об этом поведать миру. Всё полагал, время ждёт. Надо, надо, – соглашался Цезаре.

А годы уходили, улетали…

Цезаре уже не ощущал себя юношей, молодым человеком. Однако, дожив до преклонных лет, нажив усталость и болезни, желание полениться, покапризничать, в глубине души оставался прежним возвышенным Цезаре Дель Монти, каким воспитали его родители.

Болтаясь в карете, по размытым дождём, и ухабистым дорогам, он то, дремля, то, бодрствуя, окунался с головой в воспоминания.

А они, заполучив его, чередой проносились в уставшем мозге, уводя за собой, увлекая в далёкое странствие, поглощая его внимание, притупляя бдительность и реакции на окружающую действительность. Цезаре не любил осеннюю сырость, его изводил ревматизм, и он промерзал в карете, пока они добирались до пункта назначения.

Старый заботливый слуга прихватил из дома тёплый плед. Не мешая господину, дабы не отвлекать Цезаре от внутреннего монолога, он набросил на него плед, укутав со всех сторон. Цезаре даже не отреагировал. Он привык к заботам слуги.

Согревшись, Цезаре предался сладостным грёзам. А старый слуга, тихо бурча себе под нос, напутствовал своего господина на сон грядущий.