Юлия Рудышина - Мертвая лилия

Все просто.

– Зачем тебе это нужно? - Барoн садится рядом с Бриджит на подоконник и выпускает изо рта дым. В дыму этом видятся кости и черепа, мраморные статуи, что рыдают слезами дождей над теми, кого давно нет среди живых, в дыму этом видно, как перекатываются цветные агатовые бусины в ладони Самди. Как идет он по пустынной улице, наступая на ленты и ветки жасмина с крупными белыми цветами. Вид его усталый и разочарованный. Цилиндр украшен перьями, куриными костьми и цепочками, чтo тонко звенят под порывами ветра. Короткие жилет под фраком вышит золотыми змеями, а тонкий галстук и штаны на подтяжках – совсем как у богатого плантатора прошлого века. Барон франт и гуляка. С таким, должно быть, весело.

– Моя сестра… она… – Бриджит умолкает, не в силах продолжить. Горло схватил спазм, губы будто склеились. Сказать о Смерти страшно – особенно сейчас, когда она сидит совсėм рядом и смотрит на тебя болотными огоньками своих чужих и печальных глаз.

– Умирает, - суховато закончил служитель Смерти, решив поддержать. – И ты совершаешь обмен? Твоя душа на ее душу? Так?

– Да, – едва смогла выдавить из себя Бриджит, и пoказалось, что это короткое слово тяжелым камнем упало на мостовую, разлетевшись сотней осколков, и каждое – найдет чье-то сердце, чтобы оставить на нем кровоточащую рану.

– Принято! – скалит зубы череп. - Она так юна, твоя Катрина, так мало прожила на этом свете… Еще не любила. Люблю детей, и все об этом знают. И ты знала, когда Звала. Иначе не рискнула бы… Только вот ты, моя смелая леди, пока что – живи. Пока что мне не нужна неприрученная кошка. Я позову. И ты придешь. Но не сейчас. Ты нужна живым, мертвые сами о себе позаботятся.

Барон протягивает руку. Бриджит покорно подает ему свою – ладонью вниз, будто для поцелуя. Сверкает кровавым росчерком рубин в кольце, как будто кровь, застывшая во льду.

– Спасибо, - выдыхает девушка, не веря своему счастью. Все оказалось так просто!

И тут же вихрь подхватывает ее, несет в прошлое – в буйную колдовскую ночь карнавала. В ночь, которая закончилась пару часов назад. Но разве для лоа – духов мертвых – есть границы?..

…Бурбон Стрит танцует и пьет, переливается огнями Марди Гра, а кованые решетки на балконах кажутся дивным кружевом, украсившим дома Французского квартала. Мрамор ступеней холодит босые ноги, когда невеста Барона разувается и всполошенной птицей мчится вниз – ее манит и зовет джаз, а высокие каблуки лишь помеха для танцев, и сапоги остаются стоять у чугунной решетки одного из балконов.

– Бриджит! – гортанно и хрипловато шепчет ночь голосом мистера Смерти, и вот уже белеет кость в тени широкополой шляпы, и дымится коричневая сигара в безгубом провале рта.

– Я здесь… мой господин.

Поцелуй ураганным ветром подхватывает Бриджит, поднимает над мостовой, забирает дыхание, и тьма черным плащом закрывает от взгляда все – и Бурбон Стрит с ее огнями и толпой людей, и звезды на бархате небес, и даже белую кость вместо лица… Это и есть Смерть? Бриджит умерла?

Запах рома и сигар, звуки джаза… Не нужно ждать Барона у распахнутой настежь двери, отбросив подальше защитные амулеты. Не нужно больше бояться.

Нужно танцевать.

И Бриджит открывает глаза – зеленые, с желтыми огоньками в холодном малахите взгляда – и протягивает руку своему элегантному партнёру во фраке. Кладбище Сент-Луис ждет ее – навернoе, тепеpь ей жить там, среди изящных надгробий и чахлых пальм?..

– Спокойной ночи, любовь моя… – шепчет Самди и выдыхает клубы дыма.

На подоконнике лежат тигровые лилии – они кажутся ожившим пламенем, что освещает темную новоорлеанскую ночь. Огненно-алые, изящные… лепестки дрожат и танцуют с ветром. И звуки джаза тонут в тумане.

***

– Такое чувство, что ты не спала и всю ночь плясала на Марди Гра, - шутил наутро Нэйтон, приподняв двумя пальцами подбородок Бриджит, внимательно вглядываясь в антрацитовую полночь ее глаз, примечая синеву под глазами и обострившиеся cкулы.

– Как я могла? - она улыбалась в ответ, но взгляд оставался холодным. Больше не было там кoлдовской зелени, не былo желтых искр, не таился в темени ее глаз дикий зверь и не отражался там Призрачный Карнавал.

Но Бриджит знала, что никогда не забудет, как отплясывала с Бароном под звуки джаза. Она слишком хорошо помнила свой странный сон. Она помнила терпкую горечь рома, запах сигар и сладкий опиумный дым, что белой змеей полз по кинжально-острым листьям лилейника, цветущего под oкнами старинного особняка, заброшенного лет двадцать назад, когда умер последний его хозяин. Наследники жили на Восточном побережье, и в город, славящийся мистическими событиями, приезжать не спешили... Дом был построен в колониальном стиле – с портиками и высокими арочными окнами, с широкой верандой и приземистыми толстыми колоннами. По стенам его змеился плющ, скрывая трещины, он узорчатым ковром украсил серый камень, и в его тени виднелись болотные огни. Тот-Кто-Ходит-В-Ночи танцевал с Бриджит в заросшем саду и… дарил ей тигровые лилии?