Ульяна Гринь: Сообщница артефакта

— Размороженное нельзя замораживать, — вздохнула Алиса. — А то микробы… Все такое…

— Тогда слопай все сейчас, — засмеялся он. — Ладно, было весело, я пошел.

— Здрасьте, а чай? — растерялась она.

— О, приглашаешь?

В его голосе звучала неприкрытая радость, и Алиса улыбнулась про себя — вот жук! Как будто не надеялся на приглашение! Неужели думал, что она такая черствая? Потому что не согласилась на свидание? И не согласится, а чай — это просто в благодарность за кота. Вот и все!

— Приглашаю, садись там, к стеночке, — бросила она нарочито равнодушно, чтобы не питал особых надежд. Дима протиснул длинное тело на банкетку за стол и вытянул ноги из-под него:

— А у тебя уютненько, ничего так.

— Это все бабулино, я только недавно заселилась. Тебе чай с мятой или с лимоном?

— Можно оба и без хлеба.

— Окей, без хлеба, но с мороженым.

Дима наморщил лоб:

— Чай с мороженым? Это что-то новое или хорошо забытое старое?

— Чай-гляссе, — засмеялась Алиса.

— Ладно, пусть будет такое извращение… Вот уж не думал, что наша встреча произойдет так быстро!

Она обернулась от плиты:

— А я не думала, что у нас будет встреча!

Улыбка снова изрезала его щеки ямочками. Симпатичный он все-таки, домашний какой-то, уверенный в себе… Да уж, подстава! Что теперь с ним делать? Не собирается же она всерьез принимать его ухаживания? Тем более на пятом месяце беременности, да еще от другого…

— Ноги подбери, — проворчала Алиса, разливая закипевшую воду по кружкам с пакетиками чая. — А то споткнусь и устрою катастрофу.

Дима хмыкнул, втягивая ноги под стол:

— Ага, у меня будут ожоги третьей степени, ты будешь меня лечить и бинтовать из чувства вины, а потом мы поженимся! Я виннер!

— Ты неисправимый, — усмехнулась она, поставив перед ним чай и сев напротив.

— Мама мне это говорила, — он поболтал ложечкой в чашке, стараясь устроить как можно больше звона.

— По поводу твоей профессии?

— Нет, — он задумчиво поднял глаза к потолку. — Мне было лет пять, наверное. Я подрался с девочкой в садике. Она меня ударила машинкой по голове. А я ей разбил нос.

— Хулиган! — притворно возмутилась Алиса. — Девочек бить нельзя!

— Ага, а мальчиков, значит, можно? — обиделся он с усмешкой в глазах.

— Мальчиков иногда даже нужно.

Не всех, подумала она про себя, но некоторых точно. Например, мажора из МГУ, принца ее глюков…

— Мальчики не все поганцы, — мягко сказал Дима. — Есть и хорошие, честные. Как я! Я просто образец честности и прямоты!

— Все вы… образцы, — проворчала Алиса. Опять он стрелки переводит, упертый, как осел. Зря она его все-таки на чай пригласила. Надо было дать денег и выпроводить из квартиры… А то повадится таскаться, и она сама не заметит, как выйдет замуж за этого образчика! Надо как-то отвлечь его от темы «мальчики-девочки» … Мороженое! Пусть лопает, не жалко, хоть рот закроет ненадолго!

Алиса встала, шагнула к раковине и достала из сушки две тарелки. Мороженое в пакете уже начало плыть. Она аккуратно, двумя пальчиками, переложила по три в каждую тарелку — чтобы честно поделить. Выглядело оно, как полузатопленные баржи на мелководье. Главное — не пролить на пол, донести до стола!

Но, как всегда, мысль оказалась материальна. Мороженое опасно качнулось, заскользило по тарелкам. Алиса очень старалась удержать их в равновесии, однако руки дрожали то ли от недавних намеков, то ли от злости на себя и Диму, и обе тарелки столкнулись, дзынькнули и выпали из пальцев на пол, разбившись на мелкие кусочки.

— Ну елки-метелки! — жалобно протянула Алиса и присела над погибшим десертом.

— Стой, я помогу! — Дима рванулся на помощь, но не успел: она начала собирать самые крупные куски и ойкнула. На пальце мгновенно набухла капля крови из глубокого пореза. Алиса выпрямилась, держа палец на весу:

— Блин, все сегодня через одно место!

— Не дергайся! — он схватил со стола бумажные салфетки, оторвал одну и аккуратно замотал палец. Красное медленно проступило на белом. Алиса всхлипнула, чуть не плача. Да что за день такой неудачный! В животе вместо девочки мальчик, мороженое пропало, кота нашла раненого на коврике, так еще и порезалась, да так глупо…

— Ну, чего ты, — тихо произнес Дима, и Алиса почувствовала его дыхание на лице. Глянула в глаза с паникой: что он делает? А он придвинулся еще ближе, ладонью обнял ее затылок — властно, не оставляя ни малейшего шанса отпрянуть — и поцеловал. Алиса застыла, не находя в себе сил сопротивляться, но губы оказались мягкими, горячими от чая, мятными и очень нежными… Она поддалась, чувствуя, как в груди шевелится что-то жаркое, знакомое, похожее на мурашки. Как давно никто не целовал ее…