Эми Бартол - Долг

— Где Лейф? — спрашиваю я, чувствуя себя больной из-за того, что они удерживают Лейфа в заложниках.

— Он мертв, — отвечает Рассел, наблюдая за моей реакцией. — Ну, это закончилось, потому что, когда мы его взяли, он был уже мертв. Как тебе удалось разорвать контракт с Бреннусом? — спрашивает он.

— Мы собирались уйти через туннели под замком, но Казимир уже ждал нас. Он стрелял в меня, и собирался убить, если бы Бреннус не согласился отпустить меня, — объясняю я.

— Значит он отпустил тебя, чтобы спасти свою жизнь, — отвечает Рассел, он хмуро сводит брови.

— Нет, — снова глядя на Рассела, отвечаю я. — Он бы умер, удержав меня. Он хотел, чтобы это был мой выбор. Он сказал, что в любом случае, это его ответ. Казимир достаточно умен, чтобы не оставить его в живых.

— Так Казимир убил Бреннуса? — спрашивает Рид со своего места.

— Нет, — оцепенело отвечаю я, — когда Бреннус использовал магию, чтобы разорвать контракт, я украла немного его энергии и призвала к себе океан. Когда вода из океана выплеснулась на нас, она разделила нас с Казимиром от них.

У всех сидящих за толом расширяются глаза.

— Это была ты? — выдыхает Зефир.

— Да, Зи, это была я и ужасная попытка поэзии, — отвечаю я, зная, что он даже понятия не имеет, о чем я.

— Мы видели, как течение вышло из пещеры и нижних этажей замка. Это было масштабно, — в благоговейном страхе, говорит Зефир. — Что ты еще можешь делать?

— Я не знаю… все зависит от того, что мне нужно… — я замолкаю. — Мне нужно было остановить Казимира, чтобы он не затянул меня в тот же портал, который мы открыли для него в качестве ловушки, поэтому я вызвала огонь. Думаю, он обжег его — когда он попытался забрать меня с собой, его руки были обожжены. От этого я подумала, что моя магия действует на него.

— Твоя магия работает на Серафимах? — спрашивает Зефир, вставая с кресла и оглядываясь. — Можешь показать мне? — взволнованно спрашивает он.

— Ты хочешь увидеть, могу ли я повлиять на тебя магией? — спрашиваю его я, видя его широкую улыбку.

— Да, — в ожидании говорит Зефир.

— Я не всегда знаю, как это делать, Зи. Похоже, когда я притягиваю к себе немного энергии — производит один эффект, а, когда я использую всю энергию, которою могу собрать — другой, — нервно объясняю я. — Я не хочу причинять тебе боль. Вот, сядь в кресло — я попытаюсь что-нибудь сделать, подумав о чем-нибудь.

Зефир садится обратно, а я ложу вилку на стол и отодвигаю кресло. Когда я встаю рядом с Расселом, он меня спрашивает:

— Что ты будешь делать?

— Луну, — отвечаю я.

Он поднимает брови, пытаясь понять, что я имею ввиду, в то время как я вытягиваю немного энергии и шепчу:

Я щелкаю выключателем, и из меня начинает струиться энергия, обращаясь ко всем сидящим за столом ангелам. Они взлетают со своих мест: словно в невесомости они медленно поднимаются над столом и поднимаются к потолку палатки. Булочка хихикает, сталкиваясь с брезентовым тентом.

Я медленно вытягиваю энергию обратно к себе, и все плавно возвращаются на место. Когда я сажусь обратно за стол, вижу их ошеломленные лица. Я вижу, как Зефир пристально смотрит на Рида, ведя телепатический разговор.

Словно отвечая на его немой вопрос, Рид отрицательно качает головой. Зефир поворачивается к Расселу и спрашивает:

— Ты чувствуешь энергию Эви, которую она использует?

— Черт, да, — с кривой улыбкой отвечает Рассел. — Это чем-то похоже, на стоящую рядом поврежденную линию электропередачи. Я чувствую ее запах и чувствую, как она пульсирует в воздухе. Ты этого не чувствуешь? — спрашивает он.

— Нет… мы не владеем магией, так что нам сложно обнаружить ее, — признает Зефир. — Если ты можешь чувствовать ее, тогда Эви может научить тебя пользоваться ей. Ты тоже должен быть в состоянии сделать это. Эви может научить тебя магии, а ты можешь поработать с ней над ее клонами.

— Милая, клоны Рассела просто удивительны! Он усердно работал с Федором, развивая их, — говорит Булочка, улыбаясь Расселу. — Брауни и я беспокоились о нем. Он так усердно упражнялся с ними, что заработал головную боль и кровотечение из носа, но это был единственный способ общения с тобой, поэтому мы не могли переубедить его поберечь себя.