Kapkan - Запах Вереска [СИ]

— Господи, я всю жизнь об этом мечтал, — не отрывая умиротворенного взгляда от брата, тихо произнес Маркус и прижал к груди улыбающуюся жену.

— О том, что он, наконец, женится? — проурчал довольный Уолтер и продолжил вылизывать шею похихикивающего Джулиана.

— Когда он напялит этот дебильный венок, — блаженно ответил серо-бурый волк…

Кайрен любит смотреть, как танцует Алан. Он сходит с ума, видя медленное движение бедра и резкий разворот. То, как движется гибкий стан и как убийственно сладко блестит кожа обнаженных рук. А тот и не жалеет своего альфу. Не видя взглядов чужаков и продолжая изгибаться в диких языках костров. Утягивая за собой и заставляя забыть обо всех других. Прижимается к груди, чтобы в следующую минуту уйти из рук. Смеется своим колдовским голосом и, оказавшись снова в его лапах, откидывает голову, позволяя оставить след клыков. Они танцуют, не размыкая объятий. Движутся то медленно, то быстро. Покачиваясь так чувственно, словно занимаются любовью. Дышат друг другом и почти стонут от наслаждения.

Вокруг кипит праздник. Он похож на дикую колдовскую ночь. Вино льется рекой, и кровь кипит в венах. Лес шумен и полон громкого смеха. Стая празднует и будет танцевать до самого утра. Потянув за собой своих гостей и принимая их щедрые дары. Под золотой луной и под шепот древних сил. Ночь в своих правах, она пьяна и ступает по небу медленно. Ее огни крадутся по земле и овладевают всем существом. Она зовет за собой, манит жаром воздуха и обольстительной улыбкой из тьмы.

Кайрен именно сейчас смотрит на одну такую. Он слышит за спиной гомон праздника и абсолютно уверен, что никто не замечает их. И Алан пользуется этим. Он стоит, прислонившись к дереву за линией костров, и нагло ухмыляется. И черный оборотень отлично знает, что это значит. Через секунду Салливана уже нет на месте. Серебристые волосы мелькают в лунном свете, и слышен его громкий смех. И, как всегда, Кайрен ведется. Им словно по пятнадцать лет. Весьма скверное поведение, но об этом они подумают потом… когда-нибудь. А сейчас черный волк с наслаждением тянет воздух и срывается с места.

Следуя по сводящему с ума запаху мимо темной рощи и все еще слыша дразнящий шепот. В самую гущу, за кустами дикой смородины и тонкой ленты тихой речки. Он крадется в тумане, и запах становится ближе. Ведя его мимо старых деревьев. Все ближе, пока чужое сердцебиение не отдается внутри. Он, наконец, догоняет, одним броском повалив вскрикнувшего и смеющегося Алана на траву. А вот теперь не до этого. Потому что в этой возне невозможно не возбудиться.

И Алан стонет, раскинувшись под огромным зверем. Раздвигая ноги и выгибаясь навстречу когтистым лапам. Его глаза черны, и губы блестят от слюны. Он вновь сладко стонет и тянется к жарким губам перекинувшегося Кайрена. Вылизывая и позволяя буквально трахать собственный рот. Поцелуй влажный, глубокий. Со вкусом крови на прокушенной губе и сладостью вина. Ткань рвется под руками, обнажая белые плечи, и Кай абсолютно счастлив, что придется повозиться только со штанами Алана.

Он переворачивает их и, сжимая упругие ягодицы, тянет ближе к своим бедрам. Трясь возбужденным членом и ловя губами новые стоны. Они рвут шнуровку в две пары рук, и стоит ему только коснуться сочащейся плоти, как губы Алана распахиваются в немом крике. Он трется жадно, сладко и только прижимается ртом к его губам. Накрывает ласкающую его руку своей и, зарывшись другой в волосы Кая, тянет еще ближе.

— Ри, — стонет глухо он, — я так хочу тебя… Ты чувствуешь?… Чувствуешь?

— Мой, — хрипло рычит Кай, — мой… Никому не отдам…

Они падают на траву, перекатываются, не размыкая объятий и не переставая целоваться. Ласкаются судорожно и стонут от наслаждения. Шепчут отрывисто и цепляются друг за друга, словно не могут и минуты провести отдельно. И не отрывают пьяных взглядов друг от друга.

— Я люблю тебя, — целуя теплые пальцы и не отрывая взгляда от поголубевших глаз, шепчет Кай. — Бездна, я так сильно люблю тебя.

— Я знаю, — судорожно дыша и гладя изломанную линию брови, улыбается Алан, — моя единственная земная любовь.

Любви полна каждая минута, каждая секунда. Она горит на кончиках пальцев и шепотом ложится на зацелованные уста. Касается своим жаром кожи и цепочкой темных следов зацветает по линии вен. Она бьется сумасшедшим пульсом и эхом оседает в самом сердце. Любовью полна вся ночь. Глубокой и темной, как страсть и первый стон обладания. И руки, которые будут держать долго и крепко. Губы, так трепетно ласкающие каждый миллиметр, зовущие и нежные.