Джули Айгелено - Буйная весна [СИ]

Трандуил смотрел как удаляется процессия, увозя его любимую. У них был короткий миг счастья. Потом их прервали. Появилась королевская стража, которая буквально отдалила их друг от друга — принца заперли в собственной комнате. Что было с Сильмариэн он не знал до этого момента.

Он мучился всю ночь. Зная своего отца, Трандуил готовился к худшему. Но и тут Орофер удивил сына — он просто позволил Сильмариэн уехать.

Трандуил сейчас готов был отдать вечность лишь бы вернутся на ту поляну, где он невесомо поцеловал её руку и пообещал писать письма.

Вечность, увы, только начиналась для молодого принца. Вечность несбыточных надежд, не сказанных слов и не выполненных обещаний.

О чем молчал Саурон пока ковал Единое Кольцо Всевластья в тайне ото всех? Не узнает никто. Он был один. Местоблюститель Мелькора. Ох, сколько же у него было имен, начиная с Первой Эпохи! И никакое из них не отражало его истинной сущности — жажды власти. Безграничной жажды власти.

Где были Глубокомудрые эльфы пока он в огне Ородруина вкладывал часть своей души в Кольцо? О, они в это время занимались другими кольцами. Великие кузнецы Эрегиона не знали, что их подло обманывают. А, когда узнают, будет слишком поздно.

Саурон ждал этого столетиями. Война — его стихия.

Аканта старательно выводила строчки на пергаменте. Эльфы нашли её поздно вечером и привели к королю. Взгляд загнанного зверя — вот, что увидел Орофер. Неужели он так сильно пугает эту смертную? Но она даже не дала ему времени подумать над этим — обмакнула перо в чернила.

Пока Орофер ходил взад-вперед по своим покоям, размышляя, Аканта вовсю писала.

— У вас получилось лучше, чем я думал, — бегло пробегая по строчкам, похвалил величественный эльф. Девушка дернулась от его слов, но все-таки осталась на месте. От него не ускользнуло это движение: — Но я позвал вас не только ради этого.

Аканта удивленно посмотрел на него. Что же он ещё от неё хочет? Ещё одного предательства ради высоких целей?

— Я хочу записать одну историю, — наконец, на лице этой смертной проявилось удивление, а то он уже начал сомневаться в собственных силах производить эффектное впечатление.

Интересно, он заметил, что она немая или искусно притворяется? Не успев даже дать ей время набрать чернил, Орофер начал говорить. Слова лились рекой. Аканта хватала одни пергаменты за другими, успевая записывать отдельные фразы и целые философские размышления.

Свеча на столе почти догорела, когда владыка Зеленолесья заметил, что исписаны все пергаменты. Её рукой. Она все это время писала! Это открытие так поразило Орофера, что он боялся сейчас посмотреть на девушку.

В покоях было тихо. Слишком тихо.

Владыка подошел к девушке и только сейчас заметил в уголках её карих глаз слезинки. Аканта стремительно встала и направилась к выходу. Орофер не позволил уйти, схватив за локоть и развернув к себе.

— Я люблю тебя — слова короля эльфов повисли в воздухе без ответа. Вот так просто сказать незнакомой смертной о любви! А ведь раньше он не мог никому в этом признаться — ни Лутиэн, ни Лилиэн.

Аканта потрясенно посмотрела на Орофера. Вместо того, чтобы опять сбежать на другой конец леса, она осталась. Позволила уложить себя на кровать и оказаться в объятиях мужчины.

Она быстро заснула. А Орофер любовался чертами и хрупкостью смертной. Он продолжал обнимать девушку. И впервые за долгое время Аканта спала без кошмаров.

Большая кровать…, а на ней спят двое. Высокий эльф и хрупкая смертная. Среди океана белой простыни Ороферу казалось, что девушка сейчас исчезнет. Но она не исчезала. Её русые волосы разметались по его груди. А голова лежала как раз там, где находится сердце. Вдруг Аканта резко встрепенулась. Сбросив последние остатки сна, она села на кровати и в недоумении посмотрела на мужчину.

— Ещё слишком рано, — сообщил Орофер, — ложись.

Девушка отрицательно помотала головой. Она принялась зашнуровывать свои туфли, не обращая внимания на то, что король внимательно следит за каждым её движением.

— Останься, — неожиданно даже для себя попросил эльф, — ещё есть время до рассвета.

Аканта взяла из своей кожаной походной сумки пергамент и, написав несколько слов, протянула мужчине.

— Моя хроа давно остыла. Мне не нужна физическая близость, — усмехнулся Орофер. Он видел недоверие в глазах девушки поэтому продолжил: — Я никогда не трону тебя, если ты этого не захочешь. Клянусь Эру.