Мари Аннетт: Алая зима

Холодный ветер снова налетел на деревья, осенние листья затанцевали в воздухе. Фуджимото схватился за высокую шапку каннуши, порыв чуть не сбил ее с головы, прервал свое объяснение о недавних изменениях на землях храма.

— Прошу прощения, — пробормотал он и жестом попросил Эми идти. — Почему бы нам не уйти с холода?

Она радостно последовала за ним по тропе мимо Минору и Нанако. Она тревожно скользнула взглядом по деревьям, что сомкнулись над ними. Зеленые ели и сосны перемежались с изогнутыми ветвями, полными желтых, оранжевых и красных листьев. Порой среди ярких веток попадалась голая, похожая на руку скелета.

Тихое мужское покашливание остановило ее. Она оглянулась на Минору, а тот был на тропе между ней и дорогой. Он кивнул в сторону ее багажа, брошенного у тропы.

Фуджимото заломил руки и покраснел.

— Минору, будь другом, донеси сумки госпожи, — смущенно и быстро выпалил он.

— Боюсь, я не могу, — ответил Минору медленно низким голосом, что мог подавить любой страх. Он постучал древком посоха с лезвием по земле. — Мне нельзя загромождать руки.

— Ах, да, да, безопасность госпожи…. Конечно.

— Я… понесу их, — быстро сказала Эми. Она еще не носила свои чемоданы. Она даже не знала, тяжелые ли они. Но она могла это сделать. Ничего ее рукам не будет.

Она спешно пошла к багажу. Фуджимото издал вопль и схватил ее за руку. Она вскрикнула.

Лепеча извинения, Фуджимото убрал руку так быстро, словно она обожгла его. Она попятилась, укутываясь в сдержанность, как в невидимый плащ, и отстраненное спокойствие скрыло ее истинные чувства.

— Посланник из Шиона рассказывал вам, — сказала Нанако, прервав поток извинений Фуджимото. Ее грубость к старшему удивила Эми, и она едва смогла скрыть эти эмоции. — Вы знаете правила насчет прикосновений к госпоже, — она холодно посмотрела на Эми. — Я понесу ее сумки.

Нанако прошла мимо Эми, ее хакама хлопали вокруг ног. Разве она не знала, что штаны не будут шуметь, если делать маленькие шаги? Эми сказала бы это, если бы не холод, с которым девушка сказала «госпожа». Эми уже слышала такие нотки, она знала, что это значит.

Эми пошла за Фуджимото глубже в лес. Тропа была широкой, и несколько людей могли идти по ней бок о бок, но она шла чуть позади него. Минору плелся за ними, а Нанако шагала в конце с чемоданами в руках.

Опавшие листья хрустели под сандалиями Эми, пока она шла. Кроме этого звука, тишину нарушало журчание ручья неподалеку. Присутствие Минору сзади успокаивало, ничто не навредило бы ей, если рядом опытный сохэй. Он умрет, но не позволит ничему навредить ей. Акио, хоть она ему и не нравилась, поступил бы так же.

Знакомое здание появилось из теней, и еще часть тревоги оставила ее спину. Впереди по краям тропы стояли две деревянные колонны. Горизонтальная балка на их вершинах создавала подобие двери, а вторая балка над ней была толще и с изогнутыми концами, приподнятыми к небу. Врата тории отмечали конец мира смертных и начало земель храма — территории ками.

Фуджимото без промедления миновал врата. Эми замерла перед ними, посмотрела на тусклую красную краску. Закрыв глаза, она поклонилась вратам, выказывая уважение священной земле, а потом пересекла порог. Ее нога коснулась тропы на другой стороне, внешне не отличающейся от той, что была на стороне смертных, и спокойствие окутало ее. Она была здесь в безопасности.

Она догнала Фуджимото и запоздало заметила его красное от смущения лицо. Минору подошел к тории, замешкался и быстро поклонился, следуя примеру Эми. Нанако шла последней и не замедлилась ни на миг. Она пошла мимо них троих и принялась подниматься по каменным ступеням, что начинались за тории. Ее сандалии шлепали от каждого шага, напоминая удар хлыста.

Прикусив губу, Эми шла за Фуджимото. Она не хотела смутить его, показав, что он не последовал правилам, но она не могла войти в новый храм, в ее временный дом, не поклонившись. Это было неуважительно.

А он, как каннуши, должен все выполнять правильно. Это был его храм.

Пока она думала о необычном характере Фуджимото, дружелюбном, но без отточенного поведения каннуши, к которому она привыкла, она добралась до вершины каменных ступеней, и вторые тории, в этот раз крупнее, отмечали вход в храм. Она снова поклонилась и прошла на широкие идеально подобранные камни. В другом конце длинного двора стояло главное здание храма. Зал для богослужений был в два этажа, над ним была традиционная крыша в виде изогнутой пирамиды, укрытой черепицей, углы изгибались, как завитки бумаги, что не могла распрямиться.