Кэтрин Арден: Ведьмина зима

— Это точно, — сказала другая женщина, проходя в комнату с хлебом и рагу из капусты. Пост, они не могли есть жирное мясо. Эта женщина была уставшей, как и две другие. Ее коса была желтой, едва тронутой сединой. Ее глаза были большими, светлыми и умными. — Дом в безопасности на ночь. Поешьте. Обе, — она стала раскладывать еду. — И идите спать.

Ольга сказала медленно и с усталостью:

— Дом в безопасности. А город? Думаешь, Дмитрий Иванович или его бедная глупая жена отправят слуг с хлебом, чтобы накормить детей, что осиротели в ту ночь?

Девушка на скамейке побелела, впилась зубами в нижнюю губу. Она сказала:

— Уверена, Дмитрий Иванович строит умные планы, чтобы отомстить татарам, а пострадавшим придется подождать. Но это не значит…

Визг сверху прервал ее, а потом топот спешащих ног. Все три женщины уставились на дверь с одинаковыми лицами. Что теперь?

Няня ворвалась в комнату, дрожа. Две женщины тяжело дышали следом за ней.

— Маша, — прохрипела няня. — Маша… пропала.

Ольга тут же вскочила на ноги. Маша — Марья — была ее единственной дочерью, и ее украли из кровати прошлой ночью.

— Зовите мужчин, — рявкнула Ольга.

Но девушка склонила голову, словно слушала.

— Нет, — сказала девушка. Все повернули головы. Прибывшие женщины мрачно переглянулись. — Она вышла наружу.

— Тогда что… — начала Ольга, но другая перебила:

— Я знаю, где она. Я приведу ее, если позволишь.

Ольга смотрела на младшую, а та уверенно глядела в ответ. Еще вчера Ольга сказала бы, что никогда не доверила бы детей своей безумной сестре.

— Где? — спросила Ольга.

— Конюшня.

— Хорошо, — сказала Ольга. — Но, Вася, приведи Машу, пока свет еще горит. Если ее там нет, сразу скажи мне.

Девушка кивнула, выглядя печально, и встала на ноги. Когда она пошла, все увидели, что она двигается осторожно. У нее было сломано ребро.

Василиса Петровна нашла Марью там, где и ожидала, спящую на соломе в загоне гнедого жеребца. Дверца загона была открыта, хоть конь не был привязан. Вася вошла, но не разбудила девочку. Она прильнула к плечу большого коня, прижалась щекой к его шелковистой коже.

Жеребец повернул голову и понюхал ее карманы. Она улыбнулась, это была ее первая настоящая улыбка за этот долгий день. Она вытащила корочку хлеба из рукава и скормила ему.

— Ольга не успокоится, — сказала она. — Это выставляет всех нас в плохом свете.

«Ты тоже еще не отдыхала», — ответил конь, тепло выдохнув на ее лицо.

Вася, вздрогнув, отодвинула его. Его горячее дыхание вызывало боль в ожогах на ее голове.

— Я не заслуживаю отдыха, — сказала она. — Пожар был из — за меня. Я должна помогать.

«Нет, — сказал Соловей. — Пожар был из — за Жар — Птицы, хоть ты могла послушать меня раньше, чем отпускать ее. Она была в ярости от плена».

— Откуда она? — спросила Вася. — И как Касьян умудрился обуздать такое создание?

Соловей обеспокоился. Его уши дрогнули, он тряхнул хвостом.

«Я не знаю, как. Я помню, как кто — то кричал и кто — то плакал. Помню крылья и кровь в синей воде, — он топнул снова и тряхнул гривой. — И все».

Он был так расстроен, что Вася почесала его бок и сказала:

— Не переживай. Касьян мертв, а его лошадь пропала, — она сменила тему. — Домовой сказал, что Маша была тут.

«Конечно, она была тут, — ответил конь с важным видом. — Даже если она пока не знает, как со мной говорить, она знает, что я побью любого, кто попытается навредить ей».

Это было не пустой угрозой от большого жеребца.

— Я не виню ее за то, что она пришла к тебе, — сказала Вася. Она почесала коня снова, и он тряхнул ушами от радости. — В детстве я всегда убегала в конюшню, когда близилась беда. Но это не Лесная Земля. Оля испугалась, когда они ее не нашли. Мне нужно вернуть ее.

Девочка пошевелилась на соломе и захныкала. Вася осторожно опустилась на колени, стараясь не навредить боку, но тут Марья проснулась, встрепенулась. Голова девочки ударила Васю по ребрам, и та с трудом сдержала вопль: перед глазами все почернело по краям.

— Тише, Маша, — сказала Вася, когда снова смогла говорить. — Тише. Это я. Все хорошо. Ты в порядке. Ты в безопасности.

Девочка утихла, застыла в руках девушки. Конь опустил голову и понюхал ее волосы. Она посмотрела на него. Он легонько лизнул ее нос, и Марья пискнула со смехом. А потом уткнулась в плечо девушки и заплакала.

— Васенька, Васенька, я ничего не помню, — прошептала она между всхлипами. — Но было страшно…