Кэтрин Арден - Ведьмина зима

Вася поцеловала ее и встала.

— Ты научишься, — сказала она. — Я люблю тебя, Маша, — она повернулась к Ольге. — Оля, она… ее скоро нужно отправить к Алеше в Лесную Землю. Он поймет. Он знает, как я росла. Маша не может вечно оставаться в этой башне.

— Вася… — начала Оля. Марья растерянно сжала руку Васи.

— За все это, — сказала Вася, — прости меня, — она отпустила руку Марьи и выскользнула за дверь, которую для нее открыла Варвара. На миг они переглянулись с мрачным пониманием.

Соловей ждал Васю у двери, спокойный внешне, но белый ободок появился вокруг глаза. Двор был темным. Крики стали громче. Треск донесся со стороны ворот. Свет факелов сиял среди трещин в досках. Она усиленно размышляла. Что делать? Соловей точно был в опасности. Как и все они: она, ее лошадь, ее семья.

Они с Соловьем могли спрятаться в конюшне, заперев дверь? Нет, обезумевшая толпа пойдет к уязвимой двери терема, к детям внутри.

Сдаться? Пойти к ним и сдаться? Может, они обрадуются, может, не сломают все.

Но что сделают с Соловьем? Ее конь стоял рядом, он не оставит ее по своей воле.

— Идем, — сказала она. — Нам нужно спрятаться в загоне.

«Лучше убежать, — сказал конь. — Лучше открыть врата и бежать».

— Я не открою врата той толпе, — рявкнула Вася. Она постаралась звучать спокойно. — Нам нужно потянуть время, чтобы пришел мой брат с людьми великого князя. Врата устоят еще немного. Нужно спрятаться.

Конь с тревогой пошел за ней, а крики окружали их.

Большая двойная дверь конюшни была из тяжелого дерева. Вася открыла ее. Конь прошел за ней, недовольно фыркая в полумраке.

— Соловей, — Вася почти закрыла дверь. — Я люблю тебя.

Он ткнулся носом в ее волосы, стараясь не задевать ожоги, и сказал:

«Не бойся. Если они сломают врата и пройдут сюда, мы просто убежим. Никто нас не найдет».

— Заботься о Маше, — сказала Вася. — Может, однажды она научится с тобой говорить.

«Вася», — сказал Соловей, вскинув голову с внезапной тревогой. Но она уже отодвинула его голову от себя, выскользнула в брешь и закрыла жеребца в конюшне.

За ней стало слышно яростный вопль коня, а еще треск, едва заметный за криками, от его копыт, бьющих по дереву. Но даже Соловей не мог сломать большую дверь.

Она пошла к вратам, продрогшая и испуганная.

Трещины стали шире. Голос звучал в ночи, направляя толпу. И в ответ крики стали громче.

Голос зазвучал во второй раз, мягкий, почти поющий, пронзающий шум своей чистотой. Боль в боку Васи стала сильнее. Лампы погасли в тереме наверху.

Соловей снова завопил за ней.

— Ведьма! — закричал сильный голос в третий глаз. Это был призыв, это была угроза. Врата стали ломаться быстрее.

В этот раз она узнала голос. Ее дыхание словно покинуло тело. Но, когда она ответила, ее голос не дрогнул:

— Я тут. Чего вы хотите?

И тут произошло две вещи. Врата разлетелись дождем щепок. Соловей за ней вырвался из конюшни и бросился к Васе галопом.

Они были ближе к ней, чем к Соловью, но не было ничего быстрее гнедого жеребца. Он бежал к ней галопом. Вася увидела шанс. Направить толпу в преследование, увести от двери сестры. Соловей пронесся мимо нее, и она побежала рядом с ним и запрыгнула на его спину.

Боль и слабость пропали от напряжения момента. Соловей мчался к разбитым вратам. Вася кричала, отвлекая взгляды от башни. Соловей бросился со всей силой боевого жеребца, разбивал толпу. Люди нападали на них, но отлетали.

Врата были все ближе. Вася склонилась, спеша сбежать. На открытой земле ничто не обгонит гнедого жеребца. Она уведет их, потянут время, вернется с Сашей и стражей Дмитрия.

Ничто не могло обогнать Соловья.

Ничто.

Она не увидела, что ударило по ним. Наверное, полено, что предназначалось для чьей — то печи. Она услышала шипение от его полета, а потом ощутила дрожь тела жеребца после удара. Нога Соловья подкосилась. Он упал в шаге до разрушенных ворот.

Толпа визжала. Вася ощутила треск раны сама. Инстинкт охватил ее, и она опустилась у головы коня.

— Соловей, — прошептала она. — Соловей, вставай.

Люди наступали, ладонь схватила ее за волосы. Вася развернулась и укусила ее, и хозяин ладони выругался и отпрянул. Конь брыкался, но задняя нога была ужасно вывернута.

— Соловей, — прошептала Вася. — Соловей, пожалуйста.

Жеребец выдохнул слабо в ее лицо, пахло сеном. Он дрожал, грива задевала ее ладони, казалась острой, как перья. Словно его другая сторона, птица, которую она не видела, собиралась улететь.