Сильвия Лайм - В объятиях Зверя

Марисса вздохнула, вдруг ругнувшись про себя совсем не по-королевски:

“Вот же, дохлый огр! Так сложно иногда представить, сколько ему лет! Он, наверно, и сейчас видит во мне бестолковую девчонку, как и пятнадцать лет назад…”

— А с чего ты взял, что тебя пропустит дух Воды? — спросила девушка, чтоб не думать о собственной непрезентабельности в глазах эриния.

— Меня вообще сложно куда-то не пустить, — самоуверенно бросил он, и уголки его губ приподнялись.

— С чего бы? — усмехнулась она, слегка краснея от его дерзкого взгляда.

— Меня зовут… — он внезапно оборвал сам себя, видимо, вспомнив, что называть настоящее имя нельзя. — Лин. И я всегда добиваюсь поставленных целей. Скоро ты сможешь в этом убедиться, малышка.

Каждый раз после его: “Малышка”, легкая волна неловкости облизывала женские щеки. Это постоянно будто напоминало ей, что Фьералин и правда все еще считает ее ребенком…

На его последнюю фразу она даже сперва не нашлась, что ответить. Наглость его, конечно, зашкаливала, но девушка не могла отделаться от мысли, что, как мужчина, Фьералин очень красив. В детстве она этого как-то не замечала. А теперь… Широкие плечи, уверенный пронзительный взгляд, легкая полуулыбка, вечно блуждающая по губам.

Марисса никогда не была влюбчивой. Более того, видя, как за младшим братом увиваются толпы девушек, и как он легкомысленно поступает со всеми, она вообще не стремилась общаться с мужчинами.

И вот теперь почему-то не могла оторвать взгляда от высоких скул, насмешливых губ и мускулистой шеи этого плешивого дикого эриния, ежа ему под хвост!

“Проклятье, да он даже не человек!” — девушке пришлось принудительно выдохнуть, чтобы успокоиться. “Да, если б мама услышала, как я ругаюсь, выгнала бы половину прислуги…”

Собственный поток мыслей в конце концов вызвал улыбку.

— Что молчишь, малышка? — прервал ее размышления Фьералин. — Наслаждаешься моим обаянием?

Кажется, он уже откровенно издевался.

— У тебя мания величия… Лин, — едко бросила принцесса, стараясь не смотреть в черные глубокие глаза с дерзкими искрами на дне.

— А, что? Прекрасная мания, между прочим, — весело пожал плечами он. — Гораздо лучше, чем мания преследования. Или эротомания. Хотя, нет. Эротомания — тоже ничего.

Марисса резко обернулась, чтобы понять, смеется он над ней или нет. Дурацкая была затея! На миг грудь словно опалило огнем, сердце забилось предательски быстро. Обсидиановый взгляд прожигал насквозь, темная улыбка блуждала по губам, и девушке вдруг стало казаться, что мужчина смотрит на нее прямо через одежду.

“Вот же паучья задница, — опять выругалась Марисса любимой фразочкой дворцового конюха, — кажется, у меня покраснели даже пальчики на ногах. Никогда не испытывала ничего подобного…”

— Ты со всеми незнакомками так самоуверен? — спросила она, нервно отворачиваясь, чтобы сбросить наваждение черных глаз.

Из-за плеча тут же раздался спокойный немного мурлыкающий голос:

— И со знакомыми — тоже. Ничего, ты привыкнешь. Далеко нам еще до входа в ваш нимфский гарем?

— Почти пришли, — немного расслабляясь, ответила она. Потому что и правда, путь почти подошел к концу.

Узкая лесополоса закончилась, выводя их обоих к вершине огромного обрыва.

Здесь было удивительно красиво. Сквозь изумрудную траву к солнцу тянулись коротенькие белые цветы, создавая удивительный пушистый ковер. Лазурное небо растянулось на весь горизонт, утопая в глубокой синеве бескрайнего Сапфирового моря. Солнце роняло жидкое золото на легкую водную рябь, одинокие чайки снежными каплями парили в вышине.

Они медленно подходили к краю обрыва. Девушка обернулась, чтобы посмотреть, какое впечатление на мужчину произвел этот волшебный пейзаж. Но черные глаза молчаливо блестели, лишь чуть сильнее распахнувшись.

Мариссе отчаянно захотелось бы узнать, каков его собственный мир? Есть ли там море, цветы, солнце? Красив ли Эреб? Ведь этот мир чужд эриниям.

Но вряд ли когда-нибудь​ ей доведется получить ответы на эти вопросы. Скоро сын Ледяных холмов поймет, что пойти вслед за дочкой своих старых друзей не получится. Мужчине не ступить на земли нимф. И их дороги навсегда разойдутся…

Мариссе стало немного грустно от этой мысли. Они не виделись слишком долго, и вот теперь не увидятся больше никогда.

“Но так наверняка будет лучше, — подумала девушка, — ведь для него я — лишь дочь Лерана и Лериссы. Бестолковый подросток, которого надо вернуть домой. А значит, и грустить тут не о чем…”