Юлия Цыпленкова (Григорьева): Тридцать дней (СИ)

— Это было лишним, — спокойно сказал Господин.

Я растерянно смотрела на воина, вновь обвисшего на цепях, лишившись сознания от боли. Сгоревшая одежда опала пеплом, кожу покрыли ожоги. Мой взгляд скользнул вниз, от желания ничего не осталось… жаль.

— Ты больше не придешь сюда, — всё также ровно сказал Господин. — Этот пленник мне больше не нужен.

— Ты убьешь его?

Ответа не последовало. Сильная рука обвила мою талию. Впрочем, я не обманывалась ни спокойствием Господина, ни тем, что ладонь его скользнула с талии на бедро, ласкающим движением огладила его и вернулась на прежнее место. Я нарушила запрет, позволила прикоснуться к себе… Великая Тьма и Бесконечный Хаос! Я сама испытала желание! К другому мужчине… Еще никогда и никого я не желала, только моего Хозяина. Бросила на него короткий осторожный взгляд.

Расслаблен, спокоен. Ни капли ярости или недовольства. Ответил чуть приподнятой бровью.

— Я провинилась, — сказала я.

— Да, — ответил он, на этом разговор закончился.

Спрашивать о наказании смысла не было. Голову не опустила, о пощаде не молила. Я осознавала свою вину, этого для Господина было достаточно.

— Зайди в купальню, — велел Хозяин, как только мы подошли к его покоям. — Мне не нравится запах светлого на тебе.

— Да, Господин, — я слегка поклонилась и невольно втянула носом, пытаясь уловить ускользающий аромат.

Темно-вишневые глаза сузились. Первая приоткрытая эмоция. Вроде ничего значительного, но теперь я точно знала, что он в бешенстве. Господин умеет прятать чувства даже от меня, но в этот раз я ощутила тонкую нотку запаха пожара, горечь пепла, и что-то еще. Незнакомое, странное, неожиданное, но отозвавшееся на языке остротой. Я сглотнула, не сводя взгляда с расширяющихся зрачков. Глаза Господина стали почти черными, и он приказал:

— Помойся.

Впервые за наше долгое сосуществование тон Хозяина отдал угрозой. Дольше медлить не стала. Вошла в купальню и замерла перед купелью. Исходившей паром. Перед внутренним взором появилось лицо пленника. Вспомнила запах его страсти и отчаянно мотнула головой, я всё еще хотела его. Спешно скинув свое одеяние, я шагнула в купель, выдохнула и опустилась в воду. Наконец смогла расслабиться и прикрыла глаза, раздумывая над тем, что произошло в каменном мешке темницы.

Почему я не устояла? Пресыщенная ласками Господина, я ощутила голод с тем, кто должен был насытить меня своими мучениями. Кровь в вине? Она стала той нитью, что протянулась от воина ко мне? В это мгновение поняла, что про забаву с вином я Хозяину не расскажу. Лишнее.

— Тебе жаль его?

Голос Господина прозвучал неожиданно, я едва сдержала испуганный вскрик. Открыв глаза, обнаружила его рядом с купелью. Хозяин смотрел на меня сверху вниз, и его чувства вновь были скрыты от меня.

— Тебе жаль, если пленник умрет?

— Это была моя забава, — ответила я.

— Тебе жаль его? — в третий раз спросил Господин, и я поняла, что именно он имеет в виду.

— Мне жаль лишится своей игрушки. Пленник неплохо питал меня, — честно ответила я. — Буду ли я сожалеть о нем? Нет, не буду.

Господин кивнул, принимая ответ. Наши взгляды так и остались переплетены в тугой жгут. Кажется, он что-то искал в моих глазах, и мне отчаянно захотелось, чтобы он отвернулся. Первой отвести глаза я не могла. Не сейчас, иначе он поймет, что мне есть, что скрыть от него. Облизав губы, я накрыла ладонью его член через ткань штанов, с удивлением обнаружив, что он возбужден. Аромат возбуждения Господин тоже скрыл от меня… Почему? Раздумывать не стала. Я встала на колени, стянула его штаны до середины бедер и завладела затвердевшей плотью. Не отстранился, позволил прикоснуться к себе, это дало надежду на то, что наказание будет не слишком суровым.

Ладонь Господина накрыла мой затылок, пальцы сжались в кулак, собрав волосы.

— Открой рот, — приказал он. — Смотри мне в глаза.

Я вновь встретилась со взглядом Хозяина, послушно открыв рот. Он толкнулся бедрами вперед, ткнулся членом в горло. Задохнулась, попыталась не давиться и не закрыть глаз, но вышло плохо. Господин еще сильней сжал мои волосы в кулак, и толкнулся повторно, снова и снова, не отводя немигающего взгляда от моего лица, по которому катились слезы от спазмов. Глаза его разгорались, превращаясь в обжигающие угли. Кажется, он не получал удовольствия от происходящего. Я поняла это, почувствовав ярость вместо вожделения. Наконец, оттолкнул меня в сторону и отрывисто велел: