Amalie Brook - Пыльными дорогами. Путница [СИ]

Я замерла на месте.

Ростих — брат Мстислава… Ростих — наставник Ладимира, верный друг Велимира.

— Что же мне не сказал никто? — чужим свой голос показался. — Что же смолчали все?

— Уберечь тебя решил, вот и наказал молчать и Варваре, и Тишке-плуту да и Зорана попросил. Ежели на трон двое сесть хотят, всегда третий виноват. А на пути у Ростиха вставать — гиблое дело.

— Всеслав… — я невольно приложила руку к сердцу. Защемило что-то в груди, ох, как защемило. — Что ж ты наделал-то?

— Живой тебя оставил, вот что. А Ладимир — полюбовник твой — лишь ступенькой к трону был. Думаешь, зачем вдруг Ростиху новый сильный чародей нужен? Думаешь, рад он, что на его место молодой сесть захочет?

— Так как же…Война ведь.

— Война! Ни единого приказа Мстислава Ростих не выполнял, а тут — надумает что ли? Обманули вас всех, Вёльма, как детей наивных вокруг пальца обвели.

— Что с ним станет теперь? — тихо спросила я, глаз с хрустальной корочки на лужице, не сводя.

— Станется с него! — взмахнул рукой Всеслав. — И думать забудь. Нет Ладимира больше в Беларде. Мстислав здраво рассудил, что не след ему чародея даровитого терять из-за корысти своего братца сводного. Сняли чары с Ладимира твоего и с посольством в Феранию отправили — от глаз людских подальше.

— А Сияна что?

— А Сияну на восток, к родичам услали. Принцу ельнийскому в руке ее отказано было. Сказали будто больна княжна.

— Больна? — эхом я за ним повторяла, а слов и не понимала ни единого.

— Знамо, что за болячка, — брезгливо проговорил заклинатель. — Позор Мстиславу нужно прикрыть.

Заклинатель поглядел на небо.

— Ишь какие тучи набухли. Того и гляди снег упадет. Пойду, погреюсь перед дорогой — не дело старику за молодежью поспевать.

И ушел, постукивая посохом по подмерзшей дороге.

— Вёльма…, - хотел что-то Арьяр сказать.

— Не тронь меня, — в ответ велела.

И зашагала прочь. Быстро-быстро.

Отзвенела осень свою золотую песню и на смену ей явились хмарь и холод, чернота замерзшей от первого морозца грязи на дороге и небо — иней, что будто седина на висках.

Теперь уж люд в меха облачился. Не найдешь девки простоволосой, не увидишь парня в одной только рубахе. Того и гляди снег на землю упадет — перья птахи небесной. То летом она, сердечная, от солнца яркого хоронится. А уж зимой нечего бояться. Светило что ни день так не выходит, а коли и выйдет, так холод его свет придержит, не даст спалить нежные крылья птахи.

А та только и ждет зимы. Встанет с гнезда, встрепенется, взмахнет белыми крыльями и перья ее укроют всю землю, до самой весны, когда солнце прежнюю власть обретает.

Стояла я на мосту, глядела на реку, неспешно устремленную вдаль. На небо хмарное, что в водах ее отражено. Глядела и не было ни в душе, ни в мыслях моих ничего. Будто и не живу вовсе. Только тоска тягучая и долгая. Как та, что ушедшую мучила век напролет.

Заскрипели старые доски от шагов человеческих, а я и не обернулась, чтоб на незваного гостя глянуть. Кто бы ни был — все равно мне.

Ладимиром ведь не станет.

— Всеслав тебя найти велел, Вёльма. Уходим скоро.

— Знаю, — тихо ответила.

Арьяр — голос его из тысячи узнаю — ближе подошел, за спиной остановился.

— Идем, Вёльма, будет на воду смотреть и мерзнуть зазря.

— Минуту еще дай, — попросила я.

— Как скажешь. Рядом подождать позволишь?

Я только кивнула.

Арьяр постоял немного, а после вдруг взял и своей широкой ладонью мою накрыл. Отталкивать не стала.

— Нынче день Несвиры — первый зимний рассвет, — зачем-то сказала я вслух. — Скоро эта река льдом покроется и не видно ее станет глазам людским.

Несвира — Ларьяну жена — покровительницей зимы считалась. Птаха небесная с ее рук кормилась, а как касалась ладонь Несвиры перьев ее, так те белели и после осыпались снегом на землю.

— Что теперь делать станешь, Арьяр? В Подлесье вернешься?

— В Трайту поеду, князю Мстиславу стану служить.

— Разве? — я обернулась на него и ничего более проговорить не сумела.

Глаза Арьяра прежними были и как будто я сто лет на них глядела, и не было ничего. И сама я только-только к Подлесью с мешком походным подошла.

— Решил — не вернусь больше домой, — продолжил он, — ждут меня там да только не вернусь.

— Отчего вдруг? — и ветер слова мои снова унес, договорить не дал.

А Арьяр только улыбнулся.

— Не спрашивай, не то отвечать стану.

Усмехнулась я в ответ и снова к реке отвернулась.