Марина Ефиминюк - Обреченные стать победителями

Флемминг недовольно зыркнул в нашу сторону и пробормотал под нос:

– Явились, не запылились.

Еще одно спорное утверждение. Я как раз запылилась еще на занятии. Заклятье конечно отчистило мантию, но ткань выглядела посеревшей, словно ею протерли пыльный пол. К сожалению, еще не придумали заклятье чистоты, превосходящего банальный мыльный щелок.

– Соскучился, Ботаник? – немедленно парировал Форстад.

Между тем старшекурсник выдрал из рук Тильды папку и швырнул в одну из неустойчивых стопок.

– Объясняю еще раз для опоздавших и непонятливых. Нужно рассортировывать по алфавиту и расставлять по номерам на стеллажи. – Он кивнул на нас с Илаем, распределяя обязанности:

– Вы двое! Ты вытираешь полки, ты расставляешь. Начинайте со второго яруса.

Невольно я перевела взгляд на ведро с водой и мокрую ветошь, свисающую с края.

– Привычная работенка? – тихо промурлыкал Форстад.

– Свали за грань, – огрызнулась я.

Он стянул мантию, оставшись в черных брюках и таком же черном свитере, как-то по-особенному ладно облегающем широкие плечи. Сразу видно, что подлец не гнушался тренировками. Конечно на фоне здоровяка Бади, у которого крепкие мускулы при любом движении натягивали ткань опрятной рубашки, он выглядел бледновато, но по сравнению с низкорослым субтильным Ботаником – проклятие! – Флеммингом казался внушительным. Невольно я заметила, как замерли девчонки, когда придурок задрал рукава, открыв крепкие красивые предплечья. Тильда даже очки поправила. Видимо, чтобы получше разглядеть.

– Чего застыли? – рявкнул старшекурсник. – Хотите получить отработку за саботаж отработки?

Божечки, такое тоже бывает?! Я немедленно принялась расстегивать мантию, но потом передумала. Белая блузка не заслужила испытание архивной пылью, а ученическую форму все равно придется стирать. Пусть послужит хозяйственным халатом, простите меня академические боги, если вы существуете.

Учебники пристроила на видное место – водился за мной грешок забывать вещи везде, где ни попадя. Подхватив тяжелое ведро, я взяла штурмом крутые деревянные ступеньки. Правда, на последней ноша едва не перевесила. Вода выплеснулась на мантию, моментально прилипшую к ноге.

– Да что б тебя! – выругалась сквозь зубы.

В проход между стеллажами и деревянным ограждением я забралась едва не на карачках. Вообще после покорения, так сказать, лестничной вершины с тяжеленым ведром наперевес тянуло чуточку полежать на полу, но подняться и дотащить воду до нужного стеллажа все-таки пришлось.

Начать решила с верхних полок. На всякий случай проверила упоры на колесиках приставной лестницы, чтобы часом не откатиться, и с опаской начала подниматься, ощущая, как под ногами неприятно поскрипывают перекладины. Утвердившись на вершине, почти под потолочными балками, я тяжело вздохнула. В последний раз стеллажи мыли в то время, когда… Короче, никогда.

Только начала, так сказать, превращаться из рейнсверского игуанодона в человека путем уничтожения пыли, как лестница подо мной истерично закачалась. От страха забыв взвизгнуть, я вцепилась в полку обеими руками и с ненавистью глянула вниз. С кипой папок в руках, запрокинув голову, мне скалился белобрысый придурок, и я с трудом подавила позорное желание зажать широкий подол юбки между коленок. Надеюсь, он там не пялится.

– Поставишь? – спросил он, намекая на стопку.

– Прополощешь? – без колебаний я уронила на него грязную тряпку. К сожалению, в глумливую физиономию не попала – с меткостью у меня всегда имелись досадные проблемы, но ветошь живописно плюхнулась белобрысому придурку на плечо и так красиво повисла, просто загляденье!

– Ты бессмертная что ли? – рявкнул Илай и с брезгливостью повел плечом, сбрасывая тряпку.

– Тогда сам расставляй папки, – отозвалась я и слезла с верхотуры, стараясь не думать, какой замечательный вид открывался снизу. Попыталась протиснуться к ведру между Форстадом и ограждением, но он даже с места не сдвинулся.

– Ты статуя? – буркнула я.

– Свитер постираешь, – спокойно заявил он.

– Тогда ты, может, мою мантию постираешь? – парировала я.

Мы работали молча, стараясь по возможности друг друга не задевать. Во всех отношениях. И если угроза скандала решилась гробовым молчанием да натужным сопением (моим), то избегать случайных неловких прикосновений в узком пространстве оказалось чрезвычайно сложно. Клянусь, я показывала волшебство телесной гибкости, лишь бы случайно не столкнуться с напарником. Вдруг захочется двинуть локтем ему под ребра? Потом выслушивать замучаешься.