Марина Ли: Пограничье

— Не везет все-таки Катерине с советниками, — проворчал Вельзевул Аззариэлевич, а я искренне задалась вопросом:

— Зачем? Вот не понимаю, зачем ему это надо было? Ведь это же совершенно новая жизнь! Никто не знает, кто он. Не каждому дается возможность начать все с чистого листа. Живи, как хочешь — и будь счастливым.

— Ты просто забыла об Арнульве, — подал голос мой бывший директор, а я вся напряглась, потому что о ком — о ком, а об этом оборотне я бы очень хотела забыть, но пока не получалось.

— Я имею в виду, — поспешил исправиться пан Ясневский, — что в тот момент, когда Судия назначал новых Стражей, шонаг был уже мертв, но при этом все еще оставался стихийным магом земли. Вы же понимаете, что это значит для того, кто обижен на целый свет и мечтает о всемирном господстве?

— Потому что любой, кто вернул некроманта к жизни, получает в услужение вечного и очень сильного должника, — закончил за директора Школы Добра Павлик, и мы все замолчали на какое-то время.

— А мне вот интересно, — заговорил вдруг Гаврюшка и, наплевав на робость, потянулся, чтобы налить себе вина, за что немедленно получил по рукам от Павлика.

— Соку себе налей виноградного, — пояснил он свои действия. — До крепких напитков у тебя еще нос не дорос.

Домовенок не обиделся, а ловко ухватил со столика поставленный Ангелиной бокал и, сверкая хитрым глазом, переместился подальше от сыщика, продолжая как ни в чем не бывало:

— Чего он сюда без своего цепного некроманта притащился? Неужели за неделю не нашел секундочки, чтобы его оживить?

И все посмотрели на меня, а я почувствовала, что краснею.

Признаться, это ощущение вдруг вспыхнувших щек и внезапно загоревшихся ушей до недавнего времени мне было почти незнакомо. Но последние события так закрутили мою жизнь, что пришлось смириться с неоспоримым фактом: я умею краснеть. И, если верить отражению в серебряном боку заварочного чайника, излишняя розовость лица меня вовсе не красила.

— Сама не понимаю, как так получилась, — промямлила я и попыталась спрятать глаза, опустив их в бокал с вином. Несомненно, коричная палочка, плававшая в горячих винных водах, смотрелась очень красиво и даже экзотично, но Павлик явно не разделял моего мнения. Он мягко отобрал мой спасательный круг, в роли которого в данный момент выступал бокал с недопитым глинтвейном, заглянул мне в глаза и удивленно прошептал:

— Сонька, ты что же, обвела меня вокруг пальца?

— Я не специально, — заверила его я и, кажется, едва не заплакала от стыда. — Честное слово, я ничего не планировала заранее. Я только в тот момент, как мы вошли в Зал предков, поняла, что лучшего места, чтобы спрятать череп, найти невозможно, что проклятый Гринольв меня просто провоцировал… Поль, правда, когда я шла к той полке, я и не думала брать что-то другое, а потом меня словно черт под руку толкнул…

— Не думаю, что это был черт, — задумчиво протянул мой муж и бездумно почесал шрам, который, наверное, так и останется на его шее до конца жизни.

Вельзевул Аззариэлевич кивнул синхронно мыслям Эро и заметил:

— Хранители — большие мастера по части многоходовок.

— Думаете, это Генка повлиял на меня? — засомневалась я. Неужели правда? Неужели ангел мог сделать что-то, что осталось бы мною незамеченным, а если мог, то как часто он пользовался этим умением? Сколько раз содействовал и подсказывал? Заставлял закрывать глаза на какие-то слова и поступки? Руководил моей импульсивностью?

— Ты слишком много думаешь не о том, — шепнул над моим ухом Павлик и, словно случайно, коснулся губами шеи, а затем громко, уже для всех:

— Послушайте, но ведь кто-то подталкивал меня, чтобы я оживил Арнульва.

— Ну, мой дорогой, — пан Ясневский откинулся назад, с видом сытого кота устроив голову на коленях Ангелины, — включите ваш прославленный мозг или хотя бы воображение. Тут явно действовал кто-то еще. И если этим кем-то не был ваш собственный хранитель, то тогда…

Вельзевул Аззариэлевич замолчал, а мы все смотрели на него, затаив дыхание.

— Тогда? — Ларс не выдержал первым.

— Тогда я затрудняюсь с ответом… — директор Школы Добра прижался губами к запястью своей жены и вдруг громко зевнул. — Да и какая разница, честное слово? Пауль, не все загадки в этом мире можно разгадать. Пусть все останется как есть… — искоса глянул на меня и уточнил, словно между делом:

— Полагаю, череп горемыки Арнульва растворился в пепле котельной.

Я с трудом подавила радостный смешок и ограничилась только сдержанным кивком.