Марина Ли - Пограничье

Сыщик посмотрел почему-то на Анжелину Штормовскую и задумчиво произнес:

— Я после того, как убийства со Стражами связал, все думал — зачем? Предполагал сразу, что все из-за энергии, которую Стражи после смерти обязаны вернуть миру... Голову сломал, размышляя над тем, каким образом эту энергию можно перехватить и использовать для укрепления собственных сил... А потом до меня дошло!

Пауль повернул голову и посмотрел на Сонью.

— Что? — выдохнула она испуганно.

— Ничего, — он вдруг подцепил пальцем ее за подбородок, подставляя возмущенно округленный рот под быстрый поцелуй. Плевать, что все смотрят. Так даже лучше, пусть все знают, что эта женщина его! — Ничего... Просто, как я и говорил, скрывать что-то от того, кого на самом деле любишь, невыносимо, нереально и просто невозможно. Любая тайна выжигает душу огненной лавой, вертится на языке и требует выхода.

— Чушь это все! — вдруг проворчал Гай Ботан. — Забрать силу невозможно. И неважно, жив Страж или умер...

— Я знаю, — Пауль кивнул.

— Нет, теоретически, — капитан задумчиво посмотрел на Вацлава Бадлона, — силою можно поделиться... Но я даже абстрактно себе не представляю, кто и как смог бы меня заставить это сделать.

— Угу, — Эро довольно улыбнулся. — Вот и я рассуждал примерно так же, а потом понял, что убивали не ради силы, не ради энергии, а по душевной злобе, из зависти и ненависти.

— Чушь! — на этот раз возмутилась Ангелина Фасолаки. — С чего бы Вацу вдруг воспылать к нам ненавистью?

— Не к нам... — вдруг догадался Гай Ботан и добавил голосом, полным сожаления:

— Мне на самом деле жаль, Носок!

— Не к вам, — подтвердил Пауль Эро.

— Из-за чего все случилось? — не отставал капитан. — Она не приняла твоего прошлого? Не захотела понять? Испугалась?

Бадлон молча смотрел в ночь, поджав побледневшие губы.

— Я думаю, она рассмеялась презрительно, — нарушая тишину, предположил Павлик.

— Глупость, — Ангелина неуверенно покосилась на Вельзевула Аззариэлевича. — С чего бы такая реакция? Подумаешь, Страж... Это все в прошлом. И мы же...

Замолчала, испугавшись собственных мыслей, и выдохнула вопросительным шепотом:

— Вель?

Вместо ответа директор Ясневский поцеловал свою супругу в макушку и прижал ее крепче спиной к своей груди.

— Не думаю, что дело в Стражах... — Пауль Эро покачал головой. — Вряд ли эта тайна была самой страшной в жизни Вацлава Бадлона.

И снова тишина и никакой реакции, лишь взгляд пустой и холодный что-то выискивает в морозной ночи за окном. Сыщик же тоже вдруг замолчал, на секунду засомневавшись в своих выводах. А что, если все совсем не так? Что, если упоминание графом Бего амбарной книги было всего лишь банальным преувеличением, и сам Бадлон никогда не был в замке, руководя всем через фантомов и подставных лиц? Не хотелось выглядеть смешным… С другой стороны, ошибался ли он когда-нибудь с выводами? По мелочи — бывало, в главном вопросе — никогда.

— Я думаю, — наконец заговорил Пауль Эро, — той ночью в гостиничном номере, окончательно уверовав в свое счастье и, наверное, потеряв голову от любви, Вацлав Бадлон признался своей жене в том, что он полукровка.

— У домовых полукровок не бывает, — проскрипел Бадлон, по-прежнему не отрывая взгляда от окна. — Тебе-то об этом должно быть известно… Впрочем, мой случай исключительный.

Мужчина вздохнул и посмотрел на Пауля, наклонив голову к левому плечу.

— Меня называли чудовищем еще до Разделения миров… Три тысячи лет ничего не изменило.

— Домовой? — Ангелина Штормовская брезгливо сморщила симпатичный носик. — Это так… неромантично…

На ее слова никто не обратил внимания, никто, кроме Эро, который вдруг вспомнил, что не далее как несколько недель назад он был уверен в том, что почти влюбился в эту женщину. Гребаный стыд!

— Чудовище — это не то, кем ты рождаешься, — поторопился заговорить сыщик, — а то, кем ты себя делаешь… Так что глупо впадать в истерику только из-за того, что твоя мама была мороком.

Изумленный многоголосый вздох был перекрыт яростным шипением Вацлава Бадлона:

— До этого-то ты как докопался?

— К моему стыду, не я… — нехотя признался Павлик и бросил короткий взгляд в сторону Герма Истрова, довольно улыбавшегося по левую руку от Дунаи. — А умело проведенный допрос по делу об убийстве морока Анжелы.

— Ну, хватит, — Бадлон вдруг решительно хлопнул раскрытой ладонью по подоконнику и выпрямился. — Пора сворачивать этот балаган.