Селия Кайл - Орел или решка

— Я прямо сейчас брошу тебе вызов за твою позицию в стае, как моего начальника, лишь бы мне не пришлось стучать в эту дверь.

Блин, Колтон действительно был не создан для доставки еды.

— Как пожелаешь, — проворчал Грант. — Как насчет этого? Мы сыграем разок в Камень, Ножницы, Бумага, Ящерица, Спок.

Что за… подумал Оскар, Колтон вторит ему.

— Что за… ты слишком много смотришь «Теории Большого Взрыва». Как насчет старой обычной игры Орел или Решка? — предложил Колтон.

Теперь новый голос прекратил ругань. Голос, который никто в Прайде не мог ослушаться.

— Я никогда в моей жизни не встречала большей кучки нытиков. — Пенелопа, пара Альфы, зарычала на них. — Дайте мне этот чертов поднос, и уходите. Вы ведете себя так, как будто он оторвет вам голову за стук в дверь.

Оскар испытал желание сказать ей, что именно это он и сделал бы. Несоединенные мужчины так близко к его мокрой, голой несоединенной паре? Да, черт возьми, он порвал бы их. Поднос пополнится двумя органами и он не почувствует ни капли раскаяния.

Когда Пенелопа, наконец, постучала в его дверь и он открыл ее, чтобы впустить, но сначала убедился, что держит себя в руках.

— Вот, мужчины большие дети и отказались принести поднос, но я уверенна, что ты уже знаешь это.

— Да, спасибо, Пара Альфы. — Он взял у нее поднос.

В тот момент, когда ее руки были свободны, она погладила его руку и широко улыбнулась.

— Нет проблем, я очень счастлива за вас двоих. Я надеюсь…

Затем раздался громкий рык, в их сторону рванул клубок волос персикового и белого цвета и он был отпихнут на несколько футов. Только рефлексы его Льва, удерживали его от проливания пищи.

— Мое, — шипела Хиллари.

Держа ее за талию, он посмотрел на ее макушку, а затем вниз к бледному, нежному изгибу ее плеча… его член стал твердым.

Пенелопа звонко рассмеялась и отступила назад.

— Боже мой, я сомневалась в том, как ты создашь пару с пассивной Омегой, но это не она. — Пенелопа покачала головой. — Она нисколько не пассивная. — С небольшой улыбкой, Пара Альфы исчезла в коридоре. — Наслаждайтесь своим соединением. Я знаю, что я чертовски, наслаждалась своим! Мы увидимся завтра за завтраком.

Хиллари развернулась к нему лицом и подошла еще ближе, и он был вынужден отступить, так как она оттесняла его от двери. В тот момент, когда он отошел достаточно, она захлопнула дверь, и они остались одни. Одни. Нет никакой возможности сбежать, нет никакой возможности быть подстреленным, все здание было оснащено пуленепробиваемыми окнами, после того, как Бретт и Дженнифер были подстрелены и нет никакой возможности быть прерванными, если другие самцы в прайде ценят свою жизнь.

— Хай, котенок.

— Не «Хакай, котенок» мне, — отрезала она. — Она прикасалась к тебе.

Он ухмыльнулся, не в силах не улыбаться.

— Ревнуешь?

— Разъяренная. — Она посмотрела на свою руку и пробежала ею через влажные волосы. — Это не я. Ты, — она потянулась за подносом и ткнула его в грудь. — Ты превратил меня в бредящую суку. Моя львица готова убить всех, — на этот раз она указала на него, но не тыкнула. — А она никогда не хотела сделать этого раньше. Двадцать лет неволи, и она всегда была трусишкой. И вот ты пришел, — в ее напыщенной речи закипала ярость, — и вдруг я убийца. Что это такое?

Его улыбка стала шире.

— Я не знаю, но мне нравится.

Хиллари вздохнула и закатила глаза.

— Мужчины.

Настала его очередь рычать.

— Что ты знаешь о других мужчинах?

— Достаточно, чтобы знать, что ты слишком доволен тем, как я действую. — Она покачала головой.

— Никаких других мужчин. — Эта мысль вызвала у него соблазн убрать всех остальных мужчин в Прайде просто, чтобы устранить конкуренцию.

— Конечно, никаких других мужчин, — сказала она, но существует простой способ убедиться в отсутствии других конкурентов. Тот, который вовлекает полностью голую Хиллари на плоскую поверхность. Кстати, кровать стояла в менее чем десяти футах.

Он взглянул на поднос, отметив деликатесы наваленные на тарелки, такие как мясо, мясо и больше мяса. Есть также маленькая записка, в которой говорилось: «Кулер возле вашей двери», написанная знакомыми каракулями Пенелопы. Он платонически любил Пару Альфы.

Его Лев поднялся, нетерпеливое ожидание наполняло их обоих, и эти эмоции воевали с его инстинктивной потребностью поухаживать за своей второй половинкой. Конечно, те же инстинкты, которые боролись с его ревностью. Женщина связала его в узел, а они не провели в компании друг друга даже день.