Селия Кайл - Орел или решка

Хилари действительно хотела иметь какую-то суперсилу. Это не обязательно должна быть одна из известных способностей. Она была бы рада любой маленькой и незначительной силе, к примеру, превращать свой палец в металлический ключ вместо львиного когтя. По большей части от того, что она смотрела на запертую дверь, а ключ пришелся бы очень кстати. Львиный коготь… Не так уж полезен.

Она просто хотела…

Ничего. Она ничего не хотела. После двадцати лет за запертой дверью она, наконец, признала, что надежды и молитвы ничего ей не дадут. И все же… Она слышала шепот и тихий рык, шорох перелистывания газеты, дуновение ветра, пересекающего улицу, и она распознала запах страха, что повис в воздухе. Что-то изменилось. Если она правильно разыграет карты и дождется правильного момента, ей удастся сбежать.

Или лучше она сбежит, разыграв правильно карты, с первого же попытки. Но она не сбежала, поэтому она сидит в одиночку в своей комнате, глядя на запертую дверь.

Которая… снова натолкнула ее на мысль иметь супер силу.

Хилари вздохнула и плюхнулась на кровать. Это была наиприятнейшая вещь, что у нее была, на протяжении многих лет, пусть даже само место оставляло желать лучшего. Матрац шикарный мягкий в правильном сочетании, чтобы не быть слишком мягким. И как бонус вся комната принадлежала только ей одной. Учитывая то, что первые пятнадцать лет своего заключения она провела в одной комнате с одним или другим наполовину съехавшим с катушек верльвом, это еще рай.

По большому счету. Но не было абсолютным раем, когда пробуждалась деятельность за пределами ее комнаты и звуки, которые доносились из-за толстой двери, намекали на работу сверхмощного механизма. Не очень-то и удивительно. Она не могла сосчитать, сколько раз меняла местоположение, но сейчас ситуация очень и очень отличалась от всех остальных.

Прежде Тони Дэвис, глава прайда верльвов в преступной семье Коллетти, правил всем. Сейчас же Тони за решеткой.

— Тащи свою задницу в машину! Надо съебываться отсюда! — взревел Джонни, и Хилари ощутила вибрацию в теле. Черт, больной засранец напуган. И этот парень… он никогда не боялся. Ничего не могло пошатнуть его лодку. Он это почти семь футов твердокаменного сумасбродного мудака.

— Я сказал, съебываемся! — паника переполняла его голос. Затем тяжелый глухой стук, последовавший сразу же за гулким треском дерева, и ее дверь слегка согнулась, тонкая линия рассекала полотно двери.

Очевидно, что кто-то не слышал, а Джонни разбрасывался вещами и верльвами.

Хилари встала с кровати и направилась к двери. Она постучала кулаком по твердой древесины и громко произнесла, чтобы ее услышали:

— Эй! Что происходит?

И она услышала… ничего. Не так уж и удивительно. Ее тюремщики не были особо-таки рады следить за ней. Когда ответственность омеги наблюдать за верльвами Коллети-Дэвисами соизмерялись с учетом стрельбы и убийства людей, как правило, омеги проигрывали.

Эц, она была бы счастлива избавить их от их обязанностей и покинуть здание, но они никогда не считались с нею. Что-то напугало их больше, чем их босс. Без разницы.

Еще один грохот, от чего задрожала вся стена и и маленькие кусочки потолка посыпались на нее. Она покачала пыль, сбрасывая пыль, чихнув, когда что-то попала в нос. Серьезно? Она только что вымыла волосы.

Ее львица скулила — обеспокоенная тем, что Хилари не начала какое-то дерьмо, но это не так. Животное не верило ей, а Хилари не могла винить котенка. Ее человеческая половина влипала в массу неприятностей на протяжении многих лет, она готова испытать новые.

— Альдо! Это ты? Ты должен противостоять Джонни, мужик. Не позволяй ему бросать тебя в стену. Ты должен требо… — рев Джонни пресек остальную часть слов, она скрестила руки на груди, пока ждала, когда он придет рычать на нее. Мужчины был чертовски сильным и верным до гроба, но… довольно глупым. И очень даже глупым. Парень схлопотал десять с лишним хуков, что его нос…

В любом случае Хилари ждала. И ждала. И так долго ждала, что начала постукивать ногой в нетерпении. Джонни все же появился.

Какого черта?

Звуки бега и борьбы по-прежнему проходили через дверь ее тюрьмы, некоторые из которых безошибочно быль рыком и скулежом, когда другие — звуком, когда собирают вещи в чемоданы. Словно они собирались к переезду. Они могли совсем переехать, но весь эксперимент заключался в ней. Большая часть.