Регина Грез - Медведь. Барс

— Добрый вечер! — пробормотала девушка, пытаясь унять в голосе невольную дрожь. — Я из лагеря на берегу. Я заблудилась. Меня зовут Маша. А… а вы тут живете?

— Я знаю откуда ты. Я тебя уже видел раньше. М-маша! — мужчина недобро ухмыльнулся, — просто сказка! Девочка Маша заблудилась в лесу и набрела на логово медведя. Может, тебе сразу колокольчик в руки дать? Я завяжу глаза, а ты будешь от меня убегать. И что же мне с тобой сделать, когда поймаю? Алекс не мог прислать кого-то покрепче, я же сломаю тебя одним пальцем, если захочу!

Маша почувствовала как нарастает в животе холодок страха. Во рту у нее резко пересохло.

— П-простите, я же не знала, что это ваш дом. Начинался дождь, и я хотела где-то спрятаться. Но, я могу уйти, если вы против.

Маша беспомощно оглядела залитое потоками воды окно. Мужчина угрожающе двинулся в ее сторону.

— Я же отказался, когда Алекс заговорил о женщине. Он, что совсем не понял меня? Я предупреждал, что убью любого, кто переступит мой порог. Я хочу, чтобы меня, наконец, оставили в покое. Мне это обещали. Он хоть сказал тебе, кто я такой?

Маша чувствовала, как от нахлынувшего ужаса перехватывает дыхание. Кусочки мозаики в ее голове вдруг стали складываться в довольно неприглядную картину. Перед глазами вдруг возникла слащавая улыбка Короткова: «Гуляйте, Машенька, больше гуляйте в лесу, это полезно…».

— Пожалуйста, можно я просто уйду, — взмолилась девушка, — я ничего не знаю. Меня никто не присылал. Я хотела лишь побродить немного у дома, не пойму сама, как оказалась так далеко, — жалобно лепетала Маша, не сводя глаз с внушительного незнакомца.

Брок смотрел на ее дрожащие губы, испуганные карие глаза, тонкие белые пальцы, нервно теребящие перекинутую через плечо пушистую косу. Внезапное желание обладать этой маленькой хрупкой женщиной вызвало в нем новый приступ ярости. Алекс хочет, чтобы он принял этот чудесный подарок и стал ручным. Алекс получит ее обратно с разорванным горлом, и уж тогда точно оставит его в покое.

— Значит, ты ничего не знаешь обо мне, девочка Маша? Что же, я тебе расскажу… Так вот, я не человек, а Зверь, лишь внешне похожий на человека. Во мне кровь медведя, и не только кровь, во мне медвежья суть, хоть я это и не выбирал. Меня сделали таким. Уже очень давно. И теперь ничего не изменить. И никто не пришел мне на помощь. Нас предали, бросили в эту бойню, как скот. Но я смог выжить, и теперь я Зверь! Я могу убить тебя и приготовить себе на ужин, если захочу. И мне ничего не будет за это. Я вне человеческих законов и правил морали, как и все дикие звери. У меня особый статус. Я — уникален! А вас, обычных людишек много, как тараканов в бараке. Ну, что тебе страшно? Сейчас ты умрешь, девочка Маша!

Мужчина тряхнул головой, и девушка увидела, как с его темных волос разлетаются капли воды. Он положил большую ладонь ей на плечо и, сжимая стальными пальцами ткань ветровки, наклонился к Маше. Перестав дышать, девушка увидела совсем близко почерневшие от ненависти глаза и белые клыки, сверкнувшие в оскале. Из горла мужчины вырвалось глухое звериное рычание. Перед Машей был ее давний ночной кошмар.

— Да, это ты… Вот и все…

И тут Маша почувствовала странное спокойствие и безразличие ко всему, что сейчас с ней происходит. «Пусть уже поскорее все это закончится, не будет больше дурных снов, ненужных пробуждений, настроев и самоуговоров, боли и слез. Ничего больше не будет, как и меня самой».

— Только сделай это быстро, — прошептала Маша, глядя на него со слабой, почти благодарной улыбкой, — я же ни в чем перед тобой не виновата, пожалуйста, не мучай меня.

Маша закрыла глаза и облегченно выдохнула. Она честно старалась справиться, ее Богу не в чем будет ее упрекнуть. Маша уже не видела, как выражение ярости на лице мужчины неожиданно сменилось гримасой боли. В голове Брока пронеслось давнее воспоминание, казалось, похороненное памятью навсегда. То, что он точно хотел бы забыть. Он вдруг снова почти реально ощутил холод стальных прутьев, которые безуспешно пытался выдернуть, вспомнил разрывающее его изнутри чувство голода. Потом резкий укол, в него снова выстрелили какой-то препарат. Через пару мгновений кровь его будто воспламенилась, разливая по всему телу волны огненной лавы, мучительно пожиравшей его плоть. Он катался по железному полу, яростно раздирая ногтями лицо и грудь, а потом услышал скрежет поднимающейся решетки двери.

— Gud, gud, russisch Bear! — проскрипел рядом ненавистный до жути голос.