Екатерина Федорова - Похищение славянки

Забава вскочила с постели, шагнула к двери. В уме мысли вертелись разные — значит, чужанин ее гонит от себя? Уже?

Но вместо того, чтобы обрадоваться этому, она почему-то загрустила. Может, и впрямь не следовало отказываться от золота? Ну, поставила бы сундук здесь в углу, пол каменный прикрывать… и вроде как приняла. Одевать украшения каждый день Харальд-чужанин не приказывал. А спроси о них, так сказала бы, что бережет дареное, не носит, чтобы не потерять.

Правда, если он убивец…

Если и убивец, то совестливый, рассудила Забава. С ней по-доброму обошелся. И бабку вон на убой так и не продал, она сама это сказала.

Щенок, перед этим забившийся под кровать, выскочил, когда она встала. Радостно тявкнул, уцепился зубами за подол шерстяного платья. Забава глянула сначала на бабку, потом на старика с белыми волосами, заплетенными в косицы.

— А щенка как же…

Бабка перекинулась словами с ярловым приспешником по имени Кейлев, сказала со вздохом — и прежняя радость из голоса разом ушла:

— Ярл велел, чтобы ты кутенка забрала. И заботилась о нем. Приказано ни в чем тебе не отказывать, давать что попросишь. Хоть и в рабском доме, но жить будешь в довольстве. Иди уж…

Забава наклонилась, отцепила несмышленыша от своего подола, взяла на руки и пошла.

А во дворе наткнулась на Красаву, которую вела какая-то рабыня. Сестра с улыбкой шагала прямо к ней. Встала, подойдя поближе, выдернула локоть из пальцев рабыни, глянула ехидно — но сказала скромно, без крика:

— Что, Забавка, неласково чужанский князь провожает? Платье на тебе — только пол подтереть, саму на вечер глядя вышвыривают из дома… под чужанина заползла, да недолго под ним пролежала? Ну бывай, еще свидимся…

Со стороны поглядеть, ну прямо сестры беседуют, подумала Забава.

— Пошли. — Быстрым шепотом сказала бабка Маленя, замершая у нее за спиной. — Не спорь с ней. Ее к ярлу в покои ведут, оставь ее.

Забава и так не смогла бы ответить. Не только потому, что не привыкла Красаве отвечать, но и потому, что от ее слов перехватило горло.

А от сказанного бабкой Маленей стало горько. К ярлу, значит…

Вот и наигрался с ней Харальд-чужанин.

Он бабий убивец, напомнила самой себе Забава. Тут Красаву жалеть надо — а не самой по убивцу горевать.

А плакать все равно хотелось… Она сморгнула, и заторопилась следом за бабкой.

Все было хорошо, борта нового драккара понемногу поднимались. И темноволосая — Харальд назвал ее Кресив — в постели оказалась горяча.

Все было так, как он сам решил и сам приказал.

И Харальд заскучал.

Светловолосая, которую он время от времени замечал то в одном, то в другом уголке своего поместья, выглядела здоровой. Порченый крысеныш с пятнистой пастью мотался за ней следом. Тявкал непрестанно…

Все-таки не зря он собирался утопить его в свое время. Кобели с его псарни отличались молчаливостью — а этот гавкал чуть ли не на каждом шагу. Впрочем, было в этом и хорошее. Крысеныш, бегавший по пятам у девчонки, оказался навроде колокольчика. И Харальд теперь всегда знал, когда та оказывалась поблизости.

Кресив, на удивление быстро освоившись на хозяйской половине, тоже начала прогуливаться по поместью. Заходила на кухню, отдавала распоряжения, которые никто не понимал, снимала со всего пробу…

И где-то через два дня после переселения в его опочивальню заявилась в рабский дом. В каморку, где Кейлев поселил светловолосую. То, что там случилось, нельзя было назвать скандалом. Кресив просто оскорбляла, а Добава молча слушала. И терпела. Почему-то.

Харальд узнал обо всем в тот же день — рабыня, приставленная к девчонке, доложила Кейлеву, а тот ему. Он мог бы вмешаться сразу, проучить Кресив, раз этого не пожелала сделать сама Добава…

Но не стал. И Кейлеву не отдал никаких распоряжений, а вместо этого перестал покидать поместье. Совсем.

Забросил прогулки на лодке, почти весь день разминался перед главным домом. Бой на затупленных мечах, копье, кинжалах. Несколько воинов, не успевших увернуться вовремя, уже залечивали ушибы в общем доме.

Светловолосая тоже время от времени пробегала неподалеку — он слышал близкий лай щенка, подолгу задерживавшийся на одном месте.

Смотрит исподтишка, понимал он. И с кривой, едва заметной усмешкой поворачивался спиной к тому месту, откуда слышалось звонкое тявканье.

Харальд ждал.

Он не хотел многого — от этой поклонов с подносами он не ждал. Достаточно будет, если девчонка подойдет к нему близко. Но сама. И посмотрит в глаза, желательно без страха.