Екатерина Федорова - Похищение славянки

Принесенные бабкой Маленей платье из грубой, в полпальца толщиной шерсти, и сорочица из льняного полотна с длинным рукавом грели тело лучше шелка. И обувка из толстой кожи ногу защищала надежней, чем то, что Забаве давали до этого — сапожки без голенищ из тонкого сафьяна.

Ветер, ударивший в лицо на выходе из хозяйского дома, не пробрал уже холодом, а показался хмельным. И тучи серые, закрывшие все небо, смотрелись светлыми и пушистыми…

Забава улыбнулась. Не нарочно, само как-то получилось. Первый раз она вышла из дверей на двор — пусть и не привычный, ладожский, а чужанский. Но в спину никто не кричит, и кулаком никто не грозит, и бояться никого не надо…

Разве что Харальда-чужанина. Бабьего убивца, по его же словам. Неужто он и впрямь бабу убить может? Без вины, просто так?

Коли так, то рано или поздно все узнаю, умудрено подумала Забава. Такие вещи не утаишь, не спрячешь. Вон тетка Наста тоже при соседях пальцем ее не трогала — а как только те уйдут, тут же себя показывала.

И Харальд этот — если ему по нраву баб убивать, то рано или поздно…

Мысль свою Забава не додумала, потому что щенку тоже все понравилось — и он с тявканьем затрусил вверх по склону. Забава побежала следом, почти сразу же оставив далеко позади бабку Маленю.

Щенка она перегнала быстро, но зачем-то продолжила бежать. Легко было… и не страшно. И трава темно-зеленая под ноги покрывалом стелилась.

Щенок тявкал за спиной, пытаясь догнать.

Остановилась Забава лишь в нескольких шагах от ограды, припомнив предостережение — из поместья не ногой, иначе бабке Малене худо будет. Обернулась, охватив взглядом сразу все.

И громадную расселину, больше похожую на сглаженную чашу, наполовину обрезанную краем скал. И длинные дома, змеями небывалой высоты лежащие по краям этой чаши и вползающие в нее. Короткую траву на крышах, пускающую волны под ветром. Морды неведомых зверей на коньках, глядящие в сторону далекого моря и суши.

И ленту морского залива, начинающуюся от обрыва и резкими извивами уходящую вдаль. Скалы по бокам, поросшие соснами вдали…

Бабка Маленя с оханьем добралась до нее, сказала, тяжело дыша и держась за поясницу:

— Ты так больше не бегай, девка. Ярл велел мне глаз с тебя не спускать — а где мне за тобой угнаться? И помни, за ограду не выходи.

— Бабка Маленя. — Отозвалась Забава. — А отсюда и впрямь до Ладоги далеко?

— Идти не дойти. — Выдохнула бабка. — И по дороге везде одни чужане живут. Поймают, сначала потешатся… а потом, если ярл весточку пошлет, что у него рабыня сбежала, которую он хочет вернуть, к нему же и привезут. Кучу серебра пообещает, и селами на охоту за тобой выйдут… Помнишь слова ярла? Не убежать тебе, не спастись от него. Живи уж тут. Но если снова чего-то подарит — не отказывайся. Умней будь. С улыбкой к нему, с лаской…

И может, поживешь подольше, подумала бабка. Но следующий вопрос ее перепугал даже сильнее, чем Забавин бег к ограде.

— Бабка Маленя, а ярл Харальд баб уже убивал? Когда тебе смертью грозил, у тебя голос дрожал… выходит, на твоей памяти уже такое случалось?

Бабка сглотнула, ухватилась за поясницу. Просипела:

— Не мучь ты меня расспросами, девонька. Видишь, хожу с трудом. Ладно, хоть ярл жалеет, на убой не продает…

Значит, было, подумала Забава. Но странным образом это ее не ужаснуло, а лишь опечалило. Наверно, ветер был слишком хмельной, вот и не получилось у нее испугаться, как следовало бы…

Ближе к вечеру в опочивальню, где поселили Забаву, вошел белоголовый старик. Бабка Маленя, завидев его, вскочила с кровати, застыла с виновато опущенной головой.

Старик что-то каркнул, глянув на Забаву. Махнул рукой, из-за двери вошел еще один чужанин. Ухватил сундук с шелком, вскинул, унес в дверь…

— Вставай, девонька. — Торопливо сказала бабка, склоняясь к Забаве. — Ярл передумал, выгоняет тебя отсюда. Будешь теперь жить в рабском доме, как и я. Только в своей каморке. Видать, не простил тебе ярл Харальд, что золотом его побрезговала, запомнил…

Забава только глянула удивленно, потом нахмурилась. Голос у бабки почему-то звучал радостно. А ведь днем за отказ от подарка она на Забаву ругалась ворчливо, сердито.

Матушка-Мокошь, помоги, думала тем временем бабка Маленя. Неужто ярл Харальд и впрямь решил оставить девчонку в покое? Неужто спасется глупая?

— Поспеши. — Уже строже сказала бабка. — А то Кейлев, ярлов приспешник, рассердится. Шелка твои уже унесли, теперь за тобой очередь.