Лин Дэви - Хроники Пандемониума 3 - Ледяные реки снов (СИ)

- Добрый вечер, хозяин, - произнес я, останавливаясь у стойки. Хозяином трактира оказался огромный мужчина под два метра ростом с густой рыжей косой, перекинутой через плечо и длинной бородой, тоже заплетенной в косу.

- И тебе добрый вечер, путник, - произнес трактирщик внимательно меня осматривая. - Что аристократия забыла в этой глуши?

Я задумался. Раз мужик посчитал нас аристократами - это только на руку. Меньше лишних вопросов будет задавать.

- Мы путешествуем инкогнито, - заговорщицки прошептал я, - дело государственной важности. Проболтаешься, головы лишишься!

Впечатленный мужик часто закивал, а я бросил ему на стойку пару монет и скомандовал:

- Ужин принеси в комнаты.

После чего развернулся и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Желтых глаз, буравящих мою спину взглядом, полным ненависти, я, конечно же, не видел.

Авриэль

Поднявшись в комнату я с тоской огляделся. Три кровати, две из которых уже были заняты, стояли практически вплотную друг к другу. Посреди комнаты слуги установили небольшую деревянную лохань, в которой я смог бы помыться, если бы сложился втрое. Пыльные окна, стол, на котором стояла вазочка с засохшим цветком, одинокий стул. Вот, пожалуй, и вся обстановка.

- Не дворец, но чем богаты, тем и рады, - протянул брат, увидев мою кислую физиономию. - И вообще, это ничем не хуже казематов Владыки. Местами даже лучше. Вон и Фридрих доволен.

- Угомонись ты уже со своим ежом! - вспылил я.

- Я попрошу не называть сэра Фридриха - ежом. Это оскорбительно.

- Когда Фридрих успел стать сэром? - заинтересовался я.

- Да вот сейчас и успел, - произнес Сати, быстро соскочил с кровати, на которой лежал до этого, посадил ежа на подушку и схватив меч перекрестил его. После чего пафосно произнес: - Я посвящаю сего ежа, именуемого Фридрихом в рыцари. В дальнейшем дозволяю ему носить гордое имя Сэр Фридрих, рыцарь Ордена эээ...Колючих, состоящих из одного ежа, но это все мелочи. Доволен? - спросил Сатриэль, убирая меч обратно.

- Брат. Ты только что посвятил ежа в рыцари. Это уже похоже на болезнь, - растерянно произнес я и пошел будить Рейну. Иногда лучше отступить, потому что спросить с Сати - себе дороже.

Подойдя к кровати осторожно тронул девушку за плечо. То, что она мгновенно распахнет глаза, стало для меня неожиданностью, ведь за весь путь девушка даже не пошевелилась.

- Рейна, не хочешь принять ванну? - тоном заботливого отца спросил я.

Девушка отрицательно покачала головой. Но сделала это так энергично, что я испугался - вдруг отвалится. Странные мысли приходят в голову после общения с ежом и братом.

- Ну нет, так нет. Сейчас принесут ужин. Надеюсь от еды ты не откажешься?

Рейна снова помотала головой. Ее глаза заблестели, а живот громко заурчал, заставив девушку покраснеть. Я, как истинный джентльмен, сделал вид, что ничего не слышал. Зато Сати молчать не стал.

- Ого, это где-то сошла лавина? - в деланном удивлении брат округлил глаза.

Девушка еще больше покраснела, став похожей на сочный помидор.

- Сати, заткнись. Иначе вместе со своим сэром Фридрихом пойдете ночевать на улицу.

Сатриэль поднял руки в примеряющем жесте и решил промолчать. Буквально через пару минут в дверь постучали и пара слуг внесли подносы, загруженные разнообразной едой. Перетащив ближе к кроватям стол и сдвинув к противоположной стене лохань с остывшей водой, слуги поставили подносы с едой и молча удалились. Стоит ли упоминать, что самые лучшие кусочки я подкладывал Рейне? Забота о девочке была приятна. Когда первый голод был утолен, я попросил девушку рассказать о себе. От моей просьбы малышка даже жевать перестала. Но потом расслабилась и тихим голосом начала свой рассказ:

- Я сирота. Моя мама была деревенской травницей, а отец дровосеком. До того, как мне исполнилось тринадцать лет мы жили довольно неплохо. Бедно, но справлялись. Мама учила меня своему ремеслу, стараясь рассказать, как можно больше. Как будто чувствовала что-то... Однажды ночью к нам пришли стражники, обвинили мою мать в колдовстве, а отца в поклонении дьяволу и увели. В следующий раз я увидела их через неделю на главной площади. Они были сильно избиты и морально сломлены. Я видела их застывшие взгляды, в которых было только одно чувство - обреченность. Их привязали к столбам, вроде того, с которого меня сняли вы и сожгли на огромном костре. До сих пор я слышу их крики по ночам и ощущаю на кончике языка запах горелой плоти. Последнее, что я слышала от матери - это свое имя. Перед тем, как к ее столбу поднесли факел, она окинула взглядом толпу и на секунду задержалась на мне, пересохшие и разбитые губы, на которых корочкой запеклась кровь, прошептали одно слово «Рейна». Я стояла близко к месту казни и могла видеть, как из глаз матери потекли слезы.