Дженнифер Арментраут - Пророчество

Но опять же, мы расстались не в лучших отношениях. Мы толком и не разговаривали по-настоящему с ним, когда он привёл меня сюда, но я думала… я думала, может он появится.

Может быть. Всё ещё есть время. В любом случае, я ничему не позволю испортить этот день.

Сделав глубокий вдох, я отвернулась от зеркала. — Я готова.

Жрецы и жрицы стояли вдоль скал, их золотые одеяние мягко колыхались на тёплом солёном бризе.

Они кланялись, когда мы проходили мимо них, один за другим, и мой желудок скрутило в узел, пока мы спускались по ступенькам. Тот факт, что я не споткнулась о подол своего прекрасного платья и не скатилась вниз по ступенькам, был чёртовым чудом.

Эрин и Алекс ушли вперед с Люком, скрывшись из виду за утёсом, чтобы занять свои места. Музыки не было, только шум волн и тихий гул разговоров, но я знала, что как только обогну острые выступы скал, то увижу их — увижу Сета, ожидающего меня.

О, Боги мои, я законно выхожу замуж во всех смыслах этого слова. Не будет никаких документов, оформляемых в мире смертных, таких как свидетельство о браке, поскольку Сет для них не существовал. Или что-то в этом роде. Кто знает? Но документы будут оформлены в Совете. Это будет законно, но мне не нужен был листок бумаги. Мне даже не нужно было кольцо или эта свадьба. Мне просто нужен был Сет.

Всё остальное шло бонусом.

Великолепным бонусом.

Улыбаясь, я опустила взгляд на живот. То, как спадало платье, полностью прикрывало маленькую выпуклость. Я дотронулась до живота и прошептала: — Ты готов?

Налетел ветер, шевеля пряди моих волос, и я подняла глаза. Песок заискрился под ярким солнцем и ощущался теплом под моими ногами.

Всё было реально.

Моя грудь переполнилась чувствами до такой степени, что казалось, будто я вплываю прямо в бесконечное голубое небо. Я пошла вперёд, огибая утёс. Белая ковровая дорожка лежала среди двух рядов белых стульев.

Оглянувшись, я вспомнила, что видела Дикона, сидящим рядом с Люком, держа его за руку. Я помнила, что видела Алекс и Айдена, оглядывающихся на меня через плечо, они стали подниматься, улыбаясь, как и Александр. Всегда сияющая Лаадан светилась, держа Александра за руку. Я вспомнила, что видела Эрин рядом с Эриком, который сидел с Корой и Гейблом. Я помню, что видела Бэзила и Карину, стоящих справа от Маркуса, который стоял перед увитой виноградом решёткой. Он был священником.

Но прямо сейчас? Я их не видела. Я видела лишь одного человека.

У меня перехватило дыхание, когда Сет повернулся ко мне лицом, и больше ничего, абсолютно ничего не имело смысл, кроме него.

Он был одет в смокинг, и я никогда не видела его таким. Я даже не ожидала, что он оденет его, посчитав, что он предпочтёт нечто более свободное, но он выглядел так, как будто сошёл с обложки журнала «GQ». Пиджак костюма облегал его широкие плечи до стройной талии. Его золотистые волосы были собраны в короткий хвост, и даже с того места, где я стояла, я могла видеть страсть и любовь в его янтарных глазах.

Не помню, как шла по белой дорожке. Я просто внезапно остановилась перед ним, глядя в эти глаза, мои руки задрожали, когда он взял их, и я клянусь, его глаза стали ещё ярче.

— Psychí mou, — пробормотал он. — Ты украла моё дыхание.

По плечам пробежала дрожь. — Смокинг. Мне нравится. Очень.

Один уголок его губ приподнялся. — Насколько сильно?

— Очень, — нервничая, ответила я.

— Покажешь позже, насколько.

Я покраснела.

Маркус прочистил горло, и я дёрнулась. Я совсем о нём забыла. — У вас двоих есть зрители, если вы забыли.

Мои глаза распахнулись, а Сет усмехнулся. Смех наших друзей донёсся до меня, и я почувствовала, что краснею ещё сильнее.

— Вы оба готовы? — спросил Маркус?

— Я готов, — ответил Сет, сжимая мои руки.

— Навсегда, — прошептала я.

Маркус начал церемонию, заговорив на древнегреческом. Слова повисли между мной и Сетом, и мы ни на миг не отвели взгляда друг от друга. Снова появилось чувство, что мы одни в целом мире. Просто мы вдвоём, и когда Сет в конце наклонился ко мне, целуя так, будто за нами никто не наблюдает и не подбадривает, я с шокирующей ясностью поняла, что мы сделали это. Мы, наконец, сделали это, вопреки всем невзгодам, мы стали мужем и женой, и у нас была вечность всего этого — глубоких, обжигающих душу поцелуев, от которых скручивало живот самым порочным образом.

Кто-то вскрикнул, и этот крик прорвался сквозь приятную дымку. Что-то было не так в этом звуке. Что-то неправильное.