Марина Ефиминюк - Пока смерть не разлучит нас [litres]

– Знаешь, Аделис, мне искренне жаль, что я оказалась плохой матерью и не смогла тебя защитить. Как вспомню эту люстру… – Она осеклась. – Наша семья слаба и отлучена от дворца, но не все решает дворец. Репутацию человек заслуживает не в его коридорах и приемных. Мы ничего не можем сделать Анкелям, но кое-кому письмецо я отправила. Готова поспорить, что теперь Гидеона не примут ни в одной приличной гостиной и в ближайшие пять лет точно не подпустят ни к одной приличной эссе.

Мне стало смешно.

– И еще кое-что. – Матушка вздохнула. – Я была не права.

– А? – не поняла я.

– Я о Доаре. Он хороший человек. За ним ты как за каменной стеной.

Я потерял дар речи. Мама признала свои ошибки?

– Когда-нибудь я найду в себе смелость извиниться перед твоим мужем.

– Спасибо, – промычала я в ответ.

Она мягко поцеловала меня в лоб и похлопала по плечу.

– Обязательно спускайся на обед. Я научила повара готовить твое любимое жаркое из зеленых овощей. Думаю, Доар не обидится, если ты нормально поешь.

– Но я ненавижу жаркое из зеленых овощей! – растерянно напомнила я уходящей матери.

– Только деликатесы приносят удовольствие, остальная еда должна идти на пользу! – нравоучительно высказала она. – Приличная эсса обязана сохранять фигуру до старости.

К вечеру в спальню поднялся Якоб. Он постоял у кровати, словно у одра умирающего, и вдруг промолвил трагическим голосом:

– Уезжайте, эсса Хилберт.

Я как раз малевала рисунок в блокноте и замерла с грифельным карандашом в руке.

– Простите?

– Вы не видите, что происходит?

На мой взгляд, Доар отсыпался за все ночи, в которые нам не позволяли спокойно отдыхать то обстоятельства, то чистокровная эсса, то странные капли, возбуждающие спортивный дух. Но вслух я произнесла:

– Судя по всему, вам есть что сказать, риат Нобри.

– Вы его разрушаете, Аделис. Он много работал, чтобы оказаться там, где находится сейчас. Днями и ночами. Но появляетесь вы, и Доар словно сходит с ума. Ему даже отказали в должности посла в Эсхарде!

– Значит, Доару повезло, что стихия пробудилась, – заметила я. – Разве не за этим он стремился в эсхардский дворец?

– Все так, но… – Якоб пожевал губами. – Теперь его ждет большое будущее, и ему ни к чему девица, которая приносит столько неудобств и неприятностей.

На меня нахлынуло воспоминание о похожем разговоре. Он происходил в другом доме, даже в ином городе, и обстоятельства отличались. Дядька Доара вбивал мне в голову, что я испорчу будущее его талантливого племянника. Нас, вступивших в союз, который не одобрят ни в Эсхарде, ни в Риоре, ждет незавидная участь. Мне было всего семнадцать, испуганная девчонка, сбежавшая с любимым из академии магии после того, как мамаша узнала о романе и устроила грандиозный скандал. Я пыталась себя убедить, что поступаю во благо. Глупая, глупая Аделис!

– Если вы желаете ему счастья, то, пока он спит, соберите вещи и покиньте этот дом. Так будет лучше.

– Вы правы, – усмехнулась я, – пожалуй, я действительно ужасно неудобная в быту. Хуже только горгулья. Но, послушайте, Якоб, одного не могу понять, почему вы думаете, что знаете лучше Доара, какого будущего он хочет? Может, он перед праздником вообще подумывал сменить помощника?

Под знаменитым ледяным взглядом чистокровной эссы секретарь несколько смешался:

– Сменить?

– Фигурально выражаясь.

– Вы знаете, эсса Хилберт, пожалуй, я пойду, – немедленно ретировался он.

– Удачно поработать, риат Нобри, – сдержанно улыбнулась я.

Ранним утром я прощалась с мамой и ректором Альдоном возле портала в башне перемещений. Черная стена волновалась от близости трех магов, по зеркальной глади, отражавшей наши непропорционально вытянутые фигуры, бежали круги. В сонном зале отбытий было немного народу, и на нас почти не обращали внимания.

Напоследок мама давала странные распоряжения, словно боялась, что в конечном итоге наш огромный особняк превратится в хлев.

– И скажи мастеру Гаэтану, чтобы холл обили зеленой тканью с золотым орнаментом. Цвет будет к месту.

– Хорошо, – смиренно кивнула я.

– И непременно закажи люстру из идэйского хрусталя. Каскадов поменьше, чтобы не было столько осколков, когда рухнет в следующий раз.

– Почему она должна рухнуть? – возмутилась я, но тут же вздохнула: – Именно так и поступлю.

– На праздник смены годов приезжайте к нам в академию.

– Если ректор Альдон будет не против, – улыбнулась я мужчине, сохранявшему удивительное спокойствие.