Дора Коуст: Ад

Желания боролись со страхами, но Грон не дал ей самостоятельно принять решение. Подвинувшись вплотную, он навис над девушкой, медленно приближаясь к ее губам. Лишь ощущения. Не видела, не слышала, но чувствовала так яро и дико, будто погружалась в пылающую бездну. К Дракону все правила!

Обхватив его шею руками, притянула еще ближе, чтобы точно не исчез, не растворился подобно сну. Лорд придавливал ее тяжестью своего тела, и это ощущалось таким правильным, таким естественным, что она забыла обо всем, не думая о последствиях. Да только он не забыл…

Тяжело оторвавшись от ее губ, прикоснулся ко лбу. Дыхания смешивались, сплетаясь в единое. Девичья грудь, обрамленная тканью платья, вздымалась, усугубляя его желание.

– Мы не можем… Так нельзя…

Зачем он оборвал ее? Зачем стер сплетением сладострастное наваждение? Зачем остановил любовный порыв?

– Тогда мне лучше уйти. Простите за беспокойство… – говорила, задыхаясь, пытаясь отрезвить затуманенный разум.

Дернулась, но не отпустил. Лишь крепче прижал, сдавливая в болезненных объятиях.

– Не уходите, прошу. Я не выйду больше за рамки приличий. – Ему не нужно было обещать или просить, и так знала, что не выпустит.

Разместился рядом, чтобы крепко обнять, притягивая к себе. Держался. Держался из последних сил и, наверное, если бы сейчас сама потянулась за поцелуем, не смог бы больше контролировать свои порывы. Будто насмехаясь, она лежала рядом, словно обездвиженно, даже не предпринимая попыток устроиться удобнее.

Терпеливо ждал, и она ощущала это, но уже пришла в себя. Щеки горели от стыда. Кусала губы, но сама не понимала отчего. С одной стороны, обидно, когда тебя отвергают, а с другой – честь для него не пустой звук. Не стал ломать жизнь в угоду кратковременным эгоистичным порывам обоих, а так хотелось бы…

Та ночь стала свидетелем образования пропасти меж ними, которая все расширялась и расширялась. Сейчас Петрицию это уже не беспокоило – душа отболела и жаждала новых приключений, несмотря на то, что сердце все так же трепетно замирало при встрече с младшим Лордом эль Свьен.

Но не только эти отношения осложняли ей жизнь прошедшим летом. Как только прошли дополнительные дни, выделенные для сдачи пропущенных экзаменов, в Академию вернулся Эрвин эль Свьен – старший брат Лорда Директора. Мужчина навязывал свои ухаживания, буквально всюду следуя за ней. До определенной поры его внимание льстило, заставляя щеки краснеть. Оказалось, приятно, когда в тебя влюблены. Но очень скоро стало предельно ясно, что совсем не возвышенные чувства двигали мужчиной.

К череде полевых цветов и вкусных пирожных из пекарни, которыми всегда приходилось делиться с Дроном, вскоре начали добавляться небольшие коробочки с украшениями и дорогие букеты магически выращенных растений. Последние забирала с превеликим удовольствием – особенно синие розы, что невероятно сверкали на солнце своими лазоревыми лепестками, а вот ювелирные изделия не принимала ни под каким видом.

Петра точно знала, что неженатые мужчины дарят украшения своим любовницам или тем, кого хотят видеть в этой роли, как благодарность за совсем не платонические отношения. Няня многое рассказывала ей о жизни доверчивых Гори. Знала и о том, что следует за такими встречами. Обесчещенные девушки не выходят замуж, не рожают детей да так и остаются старыми девами, в то время как хитрые, получившие свое Лорды спокойно создают семьи с молоденькими благородными Леди или Герди, забывая о том, что когда-то в их жизни были мимолетные встречи с теми нескончаемыми другими.

В последнее время Эрвин пугал ее своими явственными, более чем понятными порывами. Пытался обнять, словно невзначай оглаживая ладонями тонкую талию. Прикасался губами к щекам, благодаря за какие-то незначительные глупости, которые не стоят и грязи из-под ногтя Дракона. А когда совсем распирало, как, например, недавно, обивал порог ее комнаты, будучи предупрежденным, что девушка сейчас временно проживает одна.

Только Всевышний и знал, каких усилий ей стоило каждый раз сдерживать Дрона, рвущегося мстить непонятно за какие грехи Эрвину. Дракончик очень ревностно относился именно к этому мужчине, хотя такого энтузиазма, например, по отношению к Грону никогда не проявлял. В такие моменты его всегда красные глаза будто наливались багряным пламенем, даже саму Петру заставляя чувствовать необъятный, неконтролируемый, рожденный из самых глубин страх. Даже будучи на грани смерти в конце весны, она не испытывала таких сильных чувств и не могла предположить, что способна настолько бояться.